пятница, 5 января 2018 г.
Как гитлеровская Германия помогала Китаю обороняться от японской агрессии
Как гитлеровская Германия помогала Китаю обороняться от японской агрессии
Два любопытнейших фото. Вот китайцы-красноармейцы перед отправкой в
бой против атамана Григорьева маршируют, предположительно, по Одессе.
Год 1919. А вот китайцы – уже в немецкой униформе маршируют в казармы
после совместного германо-советского парада в Бресте. Год 1939-й.
Каково?
Отряд китайских наемников-красноармейцев выдвигается на фронт против войск атамана Григорьева, 1919 г
Солдаты Национально-революционной армии Китая маршируют по плацу академии Вампу
Бизнес – и ничего личного
На самом деле, так делаются фейки. С одной стороны, большевики действительно рекрутировали тысячи наемников из числа китайцев – как беженцев от их великой революции, начавшейся в 1911 году, так и гастарбайтеров, привезенных, чтобы восполнить нехватку рабочих рук из-за великой европейской бойни, стартовавшей в 1914 году. При этом – злая ирония – красные использовали китайские формирования преимущественно в качестве карательных. Так, особый “интернациональный” батальон Киевской губчека принимал участие в подавлении восстания на Куреневке, а в июне того же года отряд китайцев-чекистов перемололи в бою под Трипольем бойцы атамана Зеленого. Впрочем, “желтых товарищей” особо и не берегли – для красного командования они были не более чем пушечным мясом, несмотря на “братско-народную” мифологию, а после победы пролетариата в отдельно взятой стране оставшихся в живых и вовсе выслали восвояси.
Бойцы в характерного вида касках – солдаты Национально-революционной армии Китая, воевавшие с японскими захватчиками – при помощи немецкого ВПК и под присмотром немецких же военспецов. И конечно же, по Бресту они не маршировали. Но такой шанс имелся у по крайней мере одного китайца, который участвовал в германском вторжении в Польшу в 1939 году. Причем в чине лейтенанта. Более того, годом ранее он скатался в Австрию – согласно популярному тогда тренду, на танке, но в цветах.
Этого китайца звали Чан (Цзян) Вэй-Го, и был он приемным сыном генералиссимуса Чан Кайши.
Сотрудничество накануне и даже в начальный период Второй мировой
между Берлином и его будущими противниками не является исторической
сенсацией – достаточно вспомнить хотя бы о советско-германском романе по
расчету. Одним из свидетельств которого, к слову, и стал упомянутый
парад. Но как получилось, что Германия оказывала помощь Китаю, первым
принявшему на себя удар Японской империи, союзной Третьему Рейху?
Японо-китайская война, нулевая глава Второй мировой, началась за восемь лет до нее. Тогда на территории аннексированной Маньчжурии Япония создала марионеточное государства в Маньчжоу-Го, а затем, в 1937-м, последовало и полномасштабное вторжение в Китай. Перед лицом значительно превосходящего как технологически, так и организационно, врага, который опирался на индустриализированную военную экономику, Китай, естественно, стремился заручиться поддержкой любой страны, готовой ее предоставить. Как ни странно, одной из них оказалась нацистская Германия.
Чан Вэй-Го в мундире фенриха (выпускника офицерского училища)
Интерес к сотрудничеству с Китаем был обусловлен двумя причинами: экономической потребностью в сырье (в том числе, стратегическом – учитывая, что Поднебесная обладала, к примеру, огромными запасами вольфрама) и идеологической близостью – правившая Китаем партия Гоминьдан во главе с Чан Кайши стояла на националистических и антикоммунистических позициях.
При этом что личное мнение Гитлера – “я никогда не считал китайцев или японцев низшими, чем мы” – исключило китайцев из нацистского расового антагонизма во внешних отношениях.
Германо-китайское партнерство началось еще до прихода Гитлера к власти в 1933 году. Наладить его было тем проще, что в ходе Первой мировой эти страны оказались “случайными” соперниками. Хотя Бэйянское правительство Китая (серия клик в 1912-1928 гг., которые не контролировали всей территории страны, но признавались международным сообществом) и объявило войну кайзеровской Германии в 1917 году, Антанта получила от него лишь Китайский трудовой корпус.
Вторым немаловажным моментом было то, что Веймарская республика
отказалась от всех территориальных претензий к Китаю. Так что с
подписанием китайско-германского мирного договора в 1921 году была
заложена основа для сотрудничества: Китай предоставил Веймарской
республике доступ к крайне необходимому сырью для послевоенного
восстановления, та, в свою очередь, предложила современную военную
технику и советников-военспецов для Китая.
В то время, в отличие от второго ведущего партнера Гоминьдана – СССР – Германия, помогая Китаю, не ставила перед собой политических задач. И пока Москва продвигала коммунистическую платформу, Берлин занимался бизнесом.
Миллион для друга
Занятно, что в общих чертах немецкий бизнес в Китае напоминал деятельность современных частных военных компаний. Одной из ключевых фигур здесь был инженер Чу Чиа-хуа, ректор Университета Сунь Ятсена, бывший в 1926 году в длительной командировке в Германии, а впоследствии министр коммуникаций и образования. Чу был дружен со светилами немецкой науки вроде Альберта Эйнштейна, но его круг общения ими отнюдь не ограничивался. Он свел знакомство с ветераном Первой мировой, полковником Генштаба и кавалером высшего прусского ордена Pour le Merit Максом Бауэром. Веймарской республике было запрещено участвовать в зарубежных конфликтах, и очевидным способом этот запрет обойти стал найм физлиц. Чу предложил полковнику стать военным и экономическим советником Чан Кайши. Бауэр, будучи ввиду активного участия в Каппском путче, особой для Веймарского правительства нежелательной, с радостью согласился.
Из-за условий Версальского договора в Германии было сложно организовать выпуск какой-либо военной продукции, но промышленности надо было выживать, и китайские деньги при посредничестве Бауэра помогли уладить это неудобство.
Бауэр завербовал ровно двадцать военспецов – таких же, как и он ветеранов, опытных офицеров, которым в силу различных причин не нашлось места в Рейхсвере. Они стали преподавателями знаменитой военной академии Вампу – китайского аналога Вест-Пойнта и Сэндхерста, модернизировав и перестроив систему обучения в ней.
В частности, Бауэр предложил новую структуру для китайских вооруженных сил: компактное, хорошо обученное, вооруженное и мобильное ядро и его усиление в виде многочисленных местных ополчений.
Китайский солдат. Каска немецкая М35, пулемет – чешский ZB Vz.26
Чан Кайши эту идею отклонил, не без оснований опасаясь дальнейшей регионализации Китая, поскольку местные власти получили бы в свое распоряжение милиционные силы. Однако Бауэру удалось инициировать перевод Академии Вампу из Гуанчжоу в Нанкин, один из наиболее развитых экономических центров страны.
Параллельно наращивались секретные поставки вооружений: к 1925 году более половины китайского импорта оружия приходилось на Германию.
Макс Бауэр умер от оспы четыре года спустя. Возможно, его заразили намеренно: он оказался единственным человеком в регионе, который подхватил это заболевание. Похоронили Бауэра дважды – в Шанхае, а затем в Свинемюнде – оба раза с почестями.
Однако с его смертью миссия не завершилась. Даже наоборот. После победы нацистов на парламентских выборах 1933 года к Чану – уже совершенно официально и не таясь – был командирован генерал-полковник Ганс фон Сект, начальник Генштаба в имперской и веймарской армиях (последнюю, он, собственно, и основал), автор ряда успешных операций на восточном фронте Первой мировой и признанный эксперт в области военных реформ.
Александр фон Фалькенхаузен
Фон Сект выдвинул “план 80 дивизий”, который сводился к идее хорошо оснащенной, вышколенной и притом жестко централизованной армии в противовес все тем же милиционным армиям противников Чана, включая коммунистов.
За реализацию этого плана взялся Александр фон Фалькенхаузен, как раз вышедший в отставку из Рейхсвера с поста директора Дрезденской пехотной школы.
Фон Фалькенхаузен поурезал амбиции фон Секта ввиду ограниченного промышленного потенциала Китая, который, по словам последнего, к тридцатым годам устарел примерно на 80% и был не в состоянии обеспечить современного военного производства. Замысел фон Фалькенхаузена выглядел как доработка идей Бауэра: небольшая хорошо обученная армия, делающая ставку на мобильность и гибкую тактику концентрированного огня, прорывов и обходов сродни той, которая привела к появлению немецких штурмовых групп в конце Первой мировой войны. И из которой, к слову, родилась концепция “молниеносной войны” – блицкрига.
Ганс фон Сект (Зект)
В 1937 году, когда Германия поддержала агрессию Японии против Китая, Фалькенхаузен, в то время возглавлявший военную миссию при Чан Кайши, выступил категорически против этого шага и отказался сворачивать миссию. Он вернулся в Берлин только под угрозой ареста семьи – и тут же был отправлен в отставку, уже из Вермахта.
Через год его восстановят на службе, он успеет повоевать на Западном фронте, в 1940 году будет назначен генерал-губернатором оккупированной Бельгии. В 1944-м, после неудачного покушения на Гитлера, окажется под арестом как заговорщик, остаток войны проведет в концлагере и будет освобожден американцами в 1945-м. Через три года его выдадут Бельгии, приговорят к 12 годам заключения и выпустят уже через пару месяцев: выяснится, что нацистский преступник лично участвовал в спасении множества евреев от депортации. А в 1950-м фон Фалькенхаузен получит поздравительную открытку от Чан Кайши – и чек на миллион долларов “для друга Китая”.
Тевтонский щит Поднебесной
Фалькенхаузен приложил немало усилий для искоренения регионализма в китайских вооруженных силах и сумел создать довольно мощную учебную базу. Немецкие инструкторы успели подготовить лишь восемь элитных дивизий, но впоследствии именно их стойкость в боях за Шанхай с японцами поддержала боевой дух оборонявшихся.
Немецкая миссия постаралась и на поприще модернизации китайского ВПК. На реконструированном и расширенном старейшем в Китае арсенале Ханьянга наладили капитальный ремонт пулеметов системы Максима. Армия очень нуждалась в средствах огневой поддержки, и на арсенале научились восстанавливать “максимок”, независимо от страны изготовления. Там же наладили выпуск винтовок “Чан Кайши Тип 24” – копии Mauser M1924 (предка карабина 98k, основного оружия Вермахта вплоть до конца Второй мировой). Между тем было построено несколько новых заводов, на которых наладили выпуск пулеметов MG-34 (незадолго до того принятых на вооружение германской армии) и даже запчастей для купленных у Рейха бронеавтомобилей.
Параллельно наращивался импорт – в том числе, очень характерного вида каски M35, самозарядные пистолеты Mauser C96 (тот самый “товарищ Маузер”, которому давал слово Владимир Маяковский), самолеты разных типов, бронетехника, а также артиллерийские орудия – в дальнейшем предполагалось локализовать и их производство.
Гитлерюгенд в Китае
Фон Фалькенхаузен советовал Чану вести с японцами войну на истощение, воздерживась от нападения на север от линии Хуанхэ и широко внедряя партизанскую тактику. В результате японское наступление забуксовало на несколько месяцев, что позволило правительству Гоминьдана перевести свои людские ресурсы и военную промышленность вглубь провинции Сычуань. А главное, успешные бои в ходе второй битвы за Шанхай и оборона Нанкина продемонстрировали, что НРА может противостоять технически и организационно более современной императорской армии.
Несмотря на большие потери, 76-дневная оборона Шанхая повысила боевой дух китайцев и, в конечном итоге, привела к разгромам усиленных танками японских соединений в Тайержуане в 1938-м и Сысянь-Заояне в 1939 году, когда к войне в Европе еще только готовились.
Так что решение Чан Кай-ши отправить Вэй-Го на учебу в Вермахт не должно удивлять. Связи китайского генералиссимуса в Третьем Рейхе оказались настолько обширны, что даже после начала японо-китайской войны 1937 года в Берлине осталось значительное китайское лобби, выступавшее за возобновление полномасштабного сотрудничества с Поднебесной, несмотря на китайско-советский Пакт о ненападении. При отзыве миссии фон Фалькенхаузен и его коллеги пообещали не предоставлять японцам никакой информации о китайских военных планах и слово сдержали.
Генералиссимус Чан Кайши
В 1940-м ось Берлин-Рим-Токио юридически оформилась с подписанием Тройственного пакта, и в следующем году немецкая помощь Китаю полностью прекратилась. Впрочем, близорукий отказ от сотрудничества с Китаем сильно ударил по германской промышленности – и даже дружба с СССР не компенсировала этих потерь.
Как бы то ни было, Рейх все же успел поработать над созданием предпосылок для разгрома Японии. Правда, это не слишком помогло Чан Кайши: проиграв коммунистам, он был вынужден в 1949-м оставить континентальный Китай, став президентом Китайской Республики на Тайване. Вэй-Го, к тому времени полковник и командир танкового батальона также бежал на остров. Его личная связь с Германией, однако, продолжилась – вторая жена Вэй-Го была наполовину немкой.
Ирония судьбы, однако, состояла в том, что несмотря на участие в президентских кампаниях, выше постов главнокомандующего Вооруженными Силами, генсека Совета национальной безопасности и президентского советника он не поднялся. Причем советовал он своему сводному брату – родному сыну Чана Кайши Цзяну Цзин-Го. Который с 1925 по 1937 год жил в СССР. Причем не просто жил – он искренне увлекся ленинскими идеями мировой революции и даже какое-то время снимал комнату у старшей сестры вождя мирового пролетариата Анны Ульяновой-Елизаровой и взял фамилию ее мужа.
Но его карьера там складывалась куда менее радужно, чем у Вэй-Го в Германии: коллективизация подмосковных сел, “Уралмаш”, арест и высылка из страны вместо расстрела.
Возможно, поэтому Цзян Цзин-Го в конечном счете из почитателя Ленина стал антикоммунистом, еще более ярым, чем отец и брат. Впрочем, и у него сохранилась связь с советской молодостью: из СССР Цзян привез жену. Так белоруска Фаина Вахрева стала первой леди Тайваня. Впрочем, это уже совсем другая история.
Бизнес – и ничего личного
На самом деле, так делаются фейки. С одной стороны, большевики действительно рекрутировали тысячи наемников из числа китайцев – как беженцев от их великой революции, начавшейся в 1911 году, так и гастарбайтеров, привезенных, чтобы восполнить нехватку рабочих рук из-за великой европейской бойни, стартовавшей в 1914 году. При этом – злая ирония – красные использовали китайские формирования преимущественно в качестве карательных. Так, особый “интернациональный” батальон Киевской губчека принимал участие в подавлении восстания на Куреневке, а в июне того же года отряд китайцев-чекистов перемололи в бою под Трипольем бойцы атамана Зеленого. Впрочем, “желтых товарищей” особо и не берегли – для красного командования они были не более чем пушечным мясом, несмотря на “братско-народную” мифологию, а после победы пролетариата в отдельно взятой стране оставшихся в живых и вовсе выслали восвояси.
Бойцы в характерного вида касках – солдаты Национально-революционной армии Китая, воевавшие с японскими захватчиками – при помощи немецкого ВПК и под присмотром немецких же военспецов. И конечно же, по Бресту они не маршировали. Но такой шанс имелся у по крайней мере одного китайца, который участвовал в германском вторжении в Польшу в 1939 году. Причем в чине лейтенанта. Более того, годом ранее он скатался в Австрию – согласно популярному тогда тренду, на танке, но в цветах.
Этого китайца звали Чан (Цзян) Вэй-Го, и был он приемным сыном генералиссимуса Чан Кайши.
Японо-китайская война, нулевая глава Второй мировой, началась за восемь лет до нее. Тогда на территории аннексированной Маньчжурии Япония создала марионеточное государства в Маньчжоу-Го, а затем, в 1937-м, последовало и полномасштабное вторжение в Китай. Перед лицом значительно превосходящего как технологически, так и организационно, врага, который опирался на индустриализированную военную экономику, Китай, естественно, стремился заручиться поддержкой любой страны, готовой ее предоставить. Как ни странно, одной из них оказалась нацистская Германия.
Интерес к сотрудничеству с Китаем был обусловлен двумя причинами: экономической потребностью в сырье (в том числе, стратегическом – учитывая, что Поднебесная обладала, к примеру, огромными запасами вольфрама) и идеологической близостью – правившая Китаем партия Гоминьдан во главе с Чан Кайши стояла на националистических и антикоммунистических позициях.
При этом что личное мнение Гитлера – “я никогда не считал китайцев или японцев низшими, чем мы” – исключило китайцев из нацистского расового антагонизма во внешних отношениях.
Германо-китайское партнерство началось еще до прихода Гитлера к власти в 1933 году. Наладить его было тем проще, что в ходе Первой мировой эти страны оказались “случайными” соперниками. Хотя Бэйянское правительство Китая (серия клик в 1912-1928 гг., которые не контролировали всей территории страны, но признавались международным сообществом) и объявило войну кайзеровской Германии в 1917 году, Антанта получила от него лишь Китайский трудовой корпус.
В то время, в отличие от второго ведущего партнера Гоминьдана – СССР – Германия, помогая Китаю, не ставила перед собой политических задач. И пока Москва продвигала коммунистическую платформу, Берлин занимался бизнесом.
Миллион для друга
Занятно, что в общих чертах немецкий бизнес в Китае напоминал деятельность современных частных военных компаний. Одной из ключевых фигур здесь был инженер Чу Чиа-хуа, ректор Университета Сунь Ятсена, бывший в 1926 году в длительной командировке в Германии, а впоследствии министр коммуникаций и образования. Чу был дружен со светилами немецкой науки вроде Альберта Эйнштейна, но его круг общения ими отнюдь не ограничивался. Он свел знакомство с ветераном Первой мировой, полковником Генштаба и кавалером высшего прусского ордена Pour le Merit Максом Бауэром. Веймарской республике было запрещено участвовать в зарубежных конфликтах, и очевидным способом этот запрет обойти стал найм физлиц. Чу предложил полковнику стать военным и экономическим советником Чан Кайши. Бауэр, будучи ввиду активного участия в Каппском путче, особой для Веймарского правительства нежелательной, с радостью согласился.
Из-за условий Версальского договора в Германии было сложно организовать выпуск какой-либо военной продукции, но промышленности надо было выживать, и китайские деньги при посредничестве Бауэра помогли уладить это неудобство.
Бауэр завербовал ровно двадцать военспецов – таких же, как и он ветеранов, опытных офицеров, которым в силу различных причин не нашлось места в Рейхсвере. Они стали преподавателями знаменитой военной академии Вампу – китайского аналога Вест-Пойнта и Сэндхерста, модернизировав и перестроив систему обучения в ней.
В частности, Бауэр предложил новую структуру для китайских вооруженных сил: компактное, хорошо обученное, вооруженное и мобильное ядро и его усиление в виде многочисленных местных ополчений.
Чан Кайши эту идею отклонил, не без оснований опасаясь дальнейшей регионализации Китая, поскольку местные власти получили бы в свое распоряжение милиционные силы. Однако Бауэру удалось инициировать перевод Академии Вампу из Гуанчжоу в Нанкин, один из наиболее развитых экономических центров страны.
Параллельно наращивались секретные поставки вооружений: к 1925 году более половины китайского импорта оружия приходилось на Германию.
Макс Бауэр умер от оспы четыре года спустя. Возможно, его заразили намеренно: он оказался единственным человеком в регионе, который подхватил это заболевание. Похоронили Бауэра дважды – в Шанхае, а затем в Свинемюнде – оба раза с почестями.
Однако с его смертью миссия не завершилась. Даже наоборот. После победы нацистов на парламентских выборах 1933 года к Чану – уже совершенно официально и не таясь – был командирован генерал-полковник Ганс фон Сект, начальник Генштаба в имперской и веймарской армиях (последнюю, он, собственно, и основал), автор ряда успешных операций на восточном фронте Первой мировой и признанный эксперт в области военных реформ.
Фон Сект выдвинул “план 80 дивизий”, который сводился к идее хорошо оснащенной, вышколенной и притом жестко централизованной армии в противовес все тем же милиционным армиям противников Чана, включая коммунистов.
За реализацию этого плана взялся Александр фон Фалькенхаузен, как раз вышедший в отставку из Рейхсвера с поста директора Дрезденской пехотной школы.
Фон Фалькенхаузен поурезал амбиции фон Секта ввиду ограниченного промышленного потенциала Китая, который, по словам последнего, к тридцатым годам устарел примерно на 80% и был не в состоянии обеспечить современного военного производства. Замысел фон Фалькенхаузена выглядел как доработка идей Бауэра: небольшая хорошо обученная армия, делающая ставку на мобильность и гибкую тактику концентрированного огня, прорывов и обходов сродни той, которая привела к появлению немецких штурмовых групп в конце Первой мировой войны. И из которой, к слову, родилась концепция “молниеносной войны” – блицкрига.
В 1937 году, когда Германия поддержала агрессию Японии против Китая, Фалькенхаузен, в то время возглавлявший военную миссию при Чан Кайши, выступил категорически против этого шага и отказался сворачивать миссию. Он вернулся в Берлин только под угрозой ареста семьи – и тут же был отправлен в отставку, уже из Вермахта.
Через год его восстановят на службе, он успеет повоевать на Западном фронте, в 1940 году будет назначен генерал-губернатором оккупированной Бельгии. В 1944-м, после неудачного покушения на Гитлера, окажется под арестом как заговорщик, остаток войны проведет в концлагере и будет освобожден американцами в 1945-м. Через три года его выдадут Бельгии, приговорят к 12 годам заключения и выпустят уже через пару месяцев: выяснится, что нацистский преступник лично участвовал в спасении множества евреев от депортации. А в 1950-м фон Фалькенхаузен получит поздравительную открытку от Чан Кайши – и чек на миллион долларов “для друга Китая”.
Тевтонский щит Поднебесной
Фалькенхаузен приложил немало усилий для искоренения регионализма в китайских вооруженных силах и сумел создать довольно мощную учебную базу. Немецкие инструкторы успели подготовить лишь восемь элитных дивизий, но впоследствии именно их стойкость в боях за Шанхай с японцами поддержала боевой дух оборонявшихся.
Немецкая миссия постаралась и на поприще модернизации китайского ВПК. На реконструированном и расширенном старейшем в Китае арсенале Ханьянга наладили капитальный ремонт пулеметов системы Максима. Армия очень нуждалась в средствах огневой поддержки, и на арсенале научились восстанавливать “максимок”, независимо от страны изготовления. Там же наладили выпуск винтовок “Чан Кайши Тип 24” – копии Mauser M1924 (предка карабина 98k, основного оружия Вермахта вплоть до конца Второй мировой). Между тем было построено несколько новых заводов, на которых наладили выпуск пулеметов MG-34 (незадолго до того принятых на вооружение германской армии) и даже запчастей для купленных у Рейха бронеавтомобилей.
Параллельно наращивался импорт – в том числе, очень характерного вида каски M35, самозарядные пистолеты Mauser C96 (тот самый “товарищ Маузер”, которому давал слово Владимир Маяковский), самолеты разных типов, бронетехника, а также артиллерийские орудия – в дальнейшем предполагалось локализовать и их производство.
Фон Фалькенхаузен советовал Чану вести с японцами войну на истощение, воздерживась от нападения на север от линии Хуанхэ и широко внедряя партизанскую тактику. В результате японское наступление забуксовало на несколько месяцев, что позволило правительству Гоминьдана перевести свои людские ресурсы и военную промышленность вглубь провинции Сычуань. А главное, успешные бои в ходе второй битвы за Шанхай и оборона Нанкина продемонстрировали, что НРА может противостоять технически и организационно более современной императорской армии.
Несмотря на большие потери, 76-дневная оборона Шанхая повысила боевой дух китайцев и, в конечном итоге, привела к разгромам усиленных танками японских соединений в Тайержуане в 1938-м и Сысянь-Заояне в 1939 году, когда к войне в Европе еще только готовились.
Так что решение Чан Кай-ши отправить Вэй-Го на учебу в Вермахт не должно удивлять. Связи китайского генералиссимуса в Третьем Рейхе оказались настолько обширны, что даже после начала японо-китайской войны 1937 года в Берлине осталось значительное китайское лобби, выступавшее за возобновление полномасштабного сотрудничества с Поднебесной, несмотря на китайско-советский Пакт о ненападении. При отзыве миссии фон Фалькенхаузен и его коллеги пообещали не предоставлять японцам никакой информации о китайских военных планах и слово сдержали.
В 1940-м ось Берлин-Рим-Токио юридически оформилась с подписанием Тройственного пакта, и в следующем году немецкая помощь Китаю полностью прекратилась. Впрочем, близорукий отказ от сотрудничества с Китаем сильно ударил по германской промышленности – и даже дружба с СССР не компенсировала этих потерь.
Как бы то ни было, Рейх все же успел поработать над созданием предпосылок для разгрома Японии. Правда, это не слишком помогло Чан Кайши: проиграв коммунистам, он был вынужден в 1949-м оставить континентальный Китай, став президентом Китайской Республики на Тайване. Вэй-Го, к тому времени полковник и командир танкового батальона также бежал на остров. Его личная связь с Германией, однако, продолжилась – вторая жена Вэй-Го была наполовину немкой.
Ирония судьбы, однако, состояла в том, что несмотря на участие в президентских кампаниях, выше постов главнокомандующего Вооруженными Силами, генсека Совета национальной безопасности и президентского советника он не поднялся. Причем советовал он своему сводному брату – родному сыну Чана Кайши Цзяну Цзин-Го. Который с 1925 по 1937 год жил в СССР. Причем не просто жил – он искренне увлекся ленинскими идеями мировой революции и даже какое-то время снимал комнату у старшей сестры вождя мирового пролетариата Анны Ульяновой-Елизаровой и взял фамилию ее мужа.
Но его карьера там складывалась куда менее радужно, чем у Вэй-Го в Германии: коллективизация подмосковных сел, “Уралмаш”, арест и высылка из страны вместо расстрела.
Возможно, поэтому Цзян Цзин-Го в конечном счете из почитателя Ленина стал антикоммунистом, еще более ярым, чем отец и брат. Впрочем, и у него сохранилась связь с советской молодостью: из СССР Цзян привез жену. Так белоруска Фаина Вахрева стала первой леди Тайваня. Впрочем, это уже совсем другая история.