Владимир Мальсагов
Судьба советских заключенных в период Великой Отечественной войны или малоизвестные страницы истории репрессий
Чеченское село Алхан-Кала – это место, в котором родились или жили многие известные люди. Они своими добрыми или, наоборот, но громкими делами и поступками прославили этот древний “Город Алан” на весь мир. Достаточно упомянуть имена некоторых из них, чтобы читатель согласился с неординарностью этого небольшого по всем критериям населенного пункта и расположенного рядом Алхан-Юрта, как Арби Бараев - известный похититель людей, творивший свои злодеяния под прямым руководством и прикрытием ФСБ. В этом не отставал от него его однополчанин и соратник, командир секретной спецгруппы ФСБ “Горец” подполковник Мовлади Байсаров. Но были и те, кто своими добрыми делами нивелировали все негативное, - такие как основатель “Русского лото, предприниматель Малик Сайдулаев или академик, доктор медицинских наук, профессор Хасан Мусалатов. Своим добрым, богоугодным делом, подлинным мужеством, порядочностью и высокой человеческой честью прославили Алхан-Калу на весь мир и на долгие века - Хасан Баиев, врач, проведший множество операций в тяжелейших военных условиях.
На окраине Алхан-Юрта находятся два чеченских кладбища и одно русское, на котором, по утверждениям официальной власти, захоронены защитники Грозного во время Второй Мировой войны. « Простите, какая война? Какие еще защитники? - спросит любой мало-мальски знающий историю.- Ведь немцы и Терек не перешли, а последним захваченным городом в этом направлении, был Моздок! ” И будет абсолютно прав. Тогда чьи могилы находятся у Алхан-Юрта, в предгорьях Сунженского хребта?
Здесь, на самом деле, находится захоронение советских заключенных, которых гнали из регионов занятыми фашистами Краснодарского и Ставропольского краев, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии и других районов юга СССР. По приказу Сталина и Берии и по заведенному в СССР строгому порядку, в случае приближения врага и возникновения угрозы оккупации, в первую очередь должны были эвакуировать всех заключенных из всех лагерей и тюрем. А при малейшей опасности попадания зеков в руки противника, они немедленно ликвидировались, причем без суда и следствия и в независимости от пола, возраста, юридического статуса – осужденный, подозреваемый или подследственный. Кремль считал, что заключенные, попавшие в плен, могут сообщить много нежелательной информации о тех ужасах и преступлениях, которые происходят в ГУЛАГе, а к тому же перейти на сторону врага. Поэтому их расстреливали сотнями и тысячами. Во время войны захоронений советских солдат на территории Чечено-Ингушетии не могло быть, так как фашисты были остановлены под осетинским городом Моздок и Терек не форсировали. Иными словами, в республике ни одного фашиста из регулярной армии не было, не считая военнопленных. А от Грозного ближайшая место, где они находились, было в 130 км, а весь ущерб состоял из аккуратных бомбардировок, к которым изредка прибегали фашисты, но бомбили больше по окраинам, где наблюдали скопление войск или по административным зданиям. Гитлеру нужна была целой и неповрежденной вся инфраструктура, обеспечивающая нефтедобычу на надлежащем уровне, а заводы и промысла,- так в первую очередь. Заключенных же гнал под своей командой тогдашний секретарь Ставропольского крайкома КПСС М. А .Суслов, и это был самый геройский поступок, которым он отличился во время войны, он получил за него множество боевых орденов и медалей и был введен в члены Политбюро ЦК КПСС. Заключенных, выведенных из перечисленных выше южных областей СССР, в маршевом порядке гнали глубже в тыл, по пути следования расстреливая больных и ослабших, тяжело передвигающихся зеков. Немцы тогда захватили Моздок и вышли к Тереку в районе станицы Ищерской, которая является пограничной в ЧИАССР со Ставропольским краем и Северной Осетии; до колонны с заключенными было еще не менее 130км хорошо защищенных и обороняемых рубежей советской земли. Но Суслов и входившие в его подчинение сотрудники НКВД руководящего звена, опасаясь только и прежде всего за свои жизни, приняли решение расстрелять всех людей, прикрываясь угрозой захвата их врагом, и подобным образом скинули с себя этот "груз ответственности". Суслову легко было рвать под крыло к "отцу народов" и заодно исключалась опасность гибели от фашистских налетов или попадания к ним в плен. Главное, надо было составить убедительный доклад об угрозе захвата колонны заключенных противником," которому могли в этом способствовать «чеченские бандформирования» под командованием Хасана Исраилова и др., которые, в ожидании Гитлера, приготовили тому дорогой подарок в виде великолепного чистопородного скакуна белой масти, а их "военная тактика носит характер бандитской внезапности нападения и моментального отхода с учетом и использованием ландшафта местности ,известной им досконально." Короче говоря, подготовив подлую докладную записку, Суслов приказал комиссарам НКВД уничтожить всех заключенных поголовно и доложить ему, что и было исполнено в его присутствии и на его глазах в отрогах и лощинах Сунженского хребта, где у подножья и находится Алхан- Кала. Расстреляли их прямо на пути маршрута этапа, который пролегал, в основном, слева от основной трассы и ж.д. магистрали. А проложен так он был по всей своей протяженности пути следования этапа из Краснодарского и Ставропольского краев и постоянно пополнялся поступлениями новых партий заключенных, которых гнали в сторону Астрахани и дальше в тыл. Маршрут этапа проходил по Сунженскому, Терскому и другим хребтам с предгорьями, находящимися рядом с одной из основных жизненно важных магистралей страны и тянущейся из Москвы в Баку. Сейчас у меня перед глазами отчетливо встала картина великолепного пейзажа Кавказа, прекрасно видимая в ясное утро, венчаемая у горизонта белоснежными папахами Кавказа и Эльбруса, возвышающих свои главы над облаками. Этот пейзаж отлично просматривается из Алхан-Калы. В какой стране еще можно родиться, чтобы иметь огромный шанс быть убиенным невинно, созерцая подобную красоту?! И тут лай чекистов, хрип собак команды и мат, мат, мат. Щелкают затворы автоматов ППШ (их в НКВД доставили раньше, чем нуждающемуся фронту),пулеметов Дягтерева, команды "Огонь!"...и десятки, сотни, тысячи мертвых тел падают с застывшим отражением Кавказских гор в стекленеющих глазах, унося с собой красоту и величие Мироздания.
М.А.Суслова можно характеризовать как личность крайне жестокую и фанатичную, готовую на любые жертвы ради дела "Ленина-Сталина". Так в 1941 г. он выступал с речью "О теории неизбежности победы СССР над фашисткой Германией", суть которой
заключалась в "шапкозакидательстве". Так как СССР намного
богаче людскими ресурсами, чем Германия и готов не считаться с
человеческим материалом ради дела Великой Победы, то в конце концов
Германия "иссякнет" Причем, не стоит учитывать совершенство военной
техники ,владение стратегией и тактикой военных действий, ком.составом и
многое другое, из чего складывается победа. Другой момент: М.А.
Суслова с окончанием войны Сталин направил в Литву, где он отличился
тем, что возглавил нещадное уничтожение всех, подпадающих под
определение "лесные братья", но самая большая заслуга,- это то, что
учитывая веяния из Кремля с происходящими процессами по
делу"врачей-отравителей" и борьбой с "космополитизмом" ,под руководством
Суслова была раскрыта «организация сионистских шпионов», входивших в
"Бунд" и, по настоянию Михаила Андреевича, большинство было
расстреляно.
Но вернемся к судьбе заключенных и обратимся к материалам, получившим огласку. К сожалению, подробная и точная информация на этот счет всё ещё хранится
в архивах органов госбезопасности и поэтому является недоступной для
исследователей. Правда, в последние годы некоторые документы по этому
вопросу уже введены в научный оборот. Они свидетельствуют, что ещё с
осени 1941 г. сложилась практика, в ходе которой шла ликвидация
осуждённых к высшей мере наказания в ускоренном порядке, т.е. без
утверждения приговоров вышестоящими судебными, государственными и
партийными инстанциями. Война ещё больше ужесточила отношение
советской власти к заключённым.
К примеру, 15 ноября 1941 г. нарком внутренних дел СССР Л. Берия
обратился к Сталину с предложением немедленно применить расстрел в
отношении 10645 осуждённых, содержавшихся в ожидании приговора в
тюрьмах НКВД. Главной причиной столь тяжёлого для них решения Л.
Берия как раз и называл условия военного времени. Хотя, ликвидации
подлежали узники тюрем не только прифронтовой полосы, но и восточных
районов страны: Алтайского и Хабаровского краев, Киргизской и
Туркменской ССР, Челябинской области и т.д. В числе приговоренных к
высшей мере наказания находились также заключённые из тюрем Северного
Кавказа: 796 – из Северной Осетии, 300 – из Дагестана, 220 – из
Краснодарского края, 99 – из Кабардино -Балкарии и 23 – из Ростовской
области.
Летом 1942 г., когда немецкие войска быстро продвигались по территории
Северного Кавказа, у органов НКВД нередко не хватало времени и
транспорта для эвакуации всех заключённых. В таких экстремальных
условиях с приговорёнными к высшей мере наказания тем более не
церемонились – их расстреливали в камерах тюрем или в тюремных дворах.
Судьба осуждённых по менее тяжёлым обвинениям была не столь трагичной.
В конце июля 1942 г., как только из района Ростова-на-Дону, где шли
тяжёлые бои, стали поступать тревожные сообщения, часть заключённых
колоннами пешим порядком под охраной отправили из Ставрополя к
Невинномысску и дальше в сторону Кавминвод. Другая часть узников,
осуждённых ранее за спекуляцию, воровство и другие незначительные
уголовные преступления, была отпущена по домам. Но всех политических
заключённых в первые дни августа 1942 г. безжалостно расстреляли в
городской тюрьме Ставрополя и в подвалах Управления НКВД. Трупы
более 250 расстрелянных мужчин и женщин видели многие жители города во
дворе тюрьмы краевого центра. Причём, видели 3 августа за несколько
часов до вторжения в Ставрополь передовых моторизованных частей
немецкой армии. Следовательно, в данном случае провокация со стороны
оккупантов исключалась. Мотивы действий органов НКВД в данном случае
понятны – политзаключённые, т.е. «враги народа», не должны были
попасть живыми в руки гитлеровцев. Другое дело, что многие из них, на
самом деле, были арестованы по ложным доносам и сфабрикованным делам,
и, поэтому, являлись безвинными жертвами сталинского режима.
Имели место также случаи, когда эвакуированные заключённые обретали
свободу, «благодаря» действиям немецких лётчиков. Так, в начале
августа 1942 г. в районе станицы Усть-Лабинской Краснодарского края
местным партизанским отрядом было задержано несколько групп
заключённых, осуждённых ранее по 58-й статье Уголовного кодекса.
Выяснилось, что пешим порядком их пытались вывести дальше на восток из
тюрем Усть-Лабинска и Краснодара. Секретарь Усть-Лабинского райкома
ВКП(б) П.Т. Шушарин в своей докладной записке указывал, что «…они были
доведены до леса и при обстреле с самолёта противника охрана
разбежалась, а они разошлись в лесах».
Немецкие оккупационные власти в своих пропагандистских интересах
максимально использовали факты выявления жертв НКВД в захваченных
городах Северного Кавказа. Скажем, к началу августа 1942 г. в
Пятигорске в городской тюрьме содержалось 1863 заключённых82.
Значительная их часть, осуждённая по бытовым, незначительным
правонарушениям, была освобождена. Остальные 6 августа пешком,
колоннами под охраной сотрудников НКВД, были отправлены в направлении Махачкалы, всего – 632 заключённых. 20 узников пятигорской тюрьмы. Стариков, осужденных, видимо, по не самым тяжёлым политическим статьям, освободили, и они вышли на свободу.
27-30 августа 1942 г. в трёх номерах оккупационной газеты «Пятигорское
эхо» были опубликованы материалы и фотографии, рассказывавшие о
жертвах НКВД, обнаруженных в яме с известью в тюремном дворе. Похороны10 убитых прошли на городском кладбище в присутствии многотысячной толпы жителей Пятигорска. Судя по этой информации, часть узников пятигорской тюрьмы была расстреляна сотрудниками НКВД.
До сведения жителей оккупированного Майкопа через газету «Майкопская
жизнь» от 15 октября 1942 г. фашистами доводилась информация об
уничтожении работниками наркомата внутренних дел заключённых в городе
Черкесске. В заметке утверждалось: «Германскими офицерами в подвале
местного здания НКВД были обнаружены страшные следы внутреннего
пожара: перед бегством чекисты облили все камеры с заключёнными и
подожгли их. В камерах погибло около 70 мучеников». Однако подпись под
этим сообщением была анонимной – «Очевидец». На похожую тему была
опубликована информация о событиях, произошедших в августе 1942 г. в
главном городе Карачаевской автономной области. «В Микоян - Шахаре,
куда я попал на второй день после ухода большевиков, они сожгли заживо
340 политических заключённых, свезённых сюда из нескольких городов
Северного Кавказа, в частности, из Краснодара», - свидетельствовал
автор заметки.
В Кабардино-Балкарии среди жителей республики в ноябре 1942 г. было
распространено воззвание «Представительства интересов кабардинского и
балкарского народа» – марионеточного профашистского правительства. В
нём, в частности, утверждалось: «В гор. Нальчике на общей свалке около
ипподрома и за базой Тырныаузского комбината обнаружено
местонахождение могил жертв большевистского террора. Кабардинцы и
балкарцы! Сходите туда и посмотрите, что делалось с безвинными людьми
в застенках НКВД…»
Полностью доверять таким сообщениям оккупационной немецкой власти,
разумеется, не следует. Впрочем, так же, как и информации на эту тему,
исходившую от органов НКВД. Спецслужбы обеих сторон, как известно,
были большими мастерами в деле фабрикации различных провокационных
дел. Симптоматичными в данном отношении являются действия немецких
властей в Краснодаре. 25 августа 1942 г. в краевом центре оккупанты
организовали торжественные похороны замученных в подвалах НКВД
советских граждан – политзаключённых. Во всяком случае, об этом
широко оповещалось все население города. Но в разведсводке №6 краевого
Управления НКВД от 12 сентября, как бы в ответ на эту информацию
немцев подчеркивалось, что в здании Управления перед уходом из города
чекисты ни одного трупа не оставили. Ввиду такой противоречивой
информации по одному и тому же факту, исходившей из немецких и
советских источников, остаётся неясным – кто же говорил правду. Хотя,
в пользу оккупационных властей и против органов НКВД свидетельствовал
в таких случаях важный и неоспоримый довод: немцы всегда приглашали
местных жителей на опознание обнаруженных трупов. А родственники
погибших, конечно, знали, когда и кем их близкие были арестованы –
сотрудниками советских правоохранительных органов ещё в
дооккупационный период или уже при немцах. Фальшивая информация
вскрывалась в таких случаях очень быстро.
Подводя итоги, отметим, что эвакуация с территории Северного Кавказа
городского и сельского населения проходила летом 1942 г.
неорганизованно и в условиях острого дефицита времени и транспорта.
Как известно, Сталин не давал в годы войны разрешения на
заблаговременное её осуществление во избежание роста панического
настроения в отступавших частях Красной Армии и среди местного
населения. Отсюда и многие издержки и недочёты в проведении
эвакуационных мероприятий. Власти, как правило, успевали даже в
условиях срочной эвакуации вывезти руководителей партийных,
государственных и правоохранительных органов, их семьи и, даже,
домашнее имущество. Для этого предоставлялся автомобильный и
железнодорожный транспорт, которого катастрофически не хватало, к
примеру, для спасения находившихся на лечении в госпиталях раненых
бойцов и командиров. Такая забота о семьях чиновников и, одновременно,
игнорирование судеб простых людей, отрицательно сказывалась на доверии
населения к советской власти.
Что ж говорить о заключенных, если неорганизованно и с большими жертвамипрошёл процесс вывоза в тыл детских учреждений. Это были ранее
эвакуированные на Северный Кавказ из других районов страны, а также
местные детские дома с тысячами воспитанников. Можно сказать, что
такое безответственное отношение партийных и советских органов власти
к судьбе детей явилось самым ярким показателем полной их неспособности
эффективно действовать в чрезвычайных условиях военного времени.
Обобщая все вышеизложенные факты, материалы и выводы, можно
утверждать, что руководители органов власти Северного Кавказа не
сумели в должной мере справиться с задачей эвакуации в тыловые районы
СССР различных категорий местного населения. Это приходится признать с
большим сожалением, имея в виду, что уже имелся богатый опыт эвакуации
населения из западных районов страны летом и осенью 1941 г. Но, как
показала история проведения эвакуационного процесса в северокавказском
регионе, этот опыт не был востребован и не научил местных
руководителей. Впрочем, ещё большую беспомощность в определении
реальных сроков начала вывоза людей из прифронтовых районов, которым
угрожал враг, продемонстрировала центральная власть, от которой
зависело решение любого вопроса.
ZMalhsag
Комментариев нет:
Отправить комментарий