По следам узников ГУЛАГа
("La Liberte", Швейцария)
© http://perm36.ru
- 03/12/2010Уцелевшие в архипелаге ГУЛАГ ("The National Interest", США)
Комментарии:19
Последние десять лет художник Андре Сюньо (André Sugnaux) из Фрибурга собирает свидетельства бывших узников ГУЛАГа и сведения о лагерях СССР. И пытается узнать как можно больше об аде, через который пришлось пройти 18 миллионам «врагов народа».
Масштабы трагедии советских ГУЛАГов превышают все мыслимые пределы. От октябрьской революции 1917 года до горбачевской гласности 1980-х годов его жертвами оказались 18 миллионов человек, 4,5 миллиона которых так и не вернулись домой. Последние десять лет художник Андре Сюньо регулярно отправляется в эти оказавшиеся в запустении лагеря, двигаясь по следам убитых мужчин, поруганных женщин, избитых детей, которые испытывали нечеловеческие мучения на этих каторжных работах. «Наша задача в том, чтобы сохранить историю, - подчеркивает Синьо, который сотрудничает с целым рядом российских художников. - Жертвы достойны всяческого уважения. Для меня это святые». Наша встреча проходит в его студии на Пре-вер-Сивирье.
Liberte: ГУЛАГ был местом ужасных страданий...
Андре Сюньо: Да, свидетельств этому более чем достаточно. Причем страдания были не только физическими, но и моральными. Как, например, считает врач-психиатр и советник ректора Северного международного университета Мирон Маркович Этлис, который был давним другом писателя-диссидента Александра Солженицына и лауреата Нобелевской премии мира Андрея Сахарова, самым тяжелым была необходимость сдать свой партийный билет. Для него это было хуже работы в шахте с отбойным молотком в руках. Многие уцелевшие ощущали чудовищное унижение. Ведь если кто-то попадал в ГУЛАГ, это ложилось несмываемым позором на всю семью. Близкие стеснялись об этом говорить. Они боялись, что их самих могут арестовать.
- Сегодня ГУЛАГ все еще остается запретной темой?
- Да, в России не говорят о ГУЛАГе. Люди не желают знать, что их родственники сидели в лагерях. Мой коллега-художник Леонид Колибаба, который долгое время вместе со мной проводил изыскания в этой области, не решился провести выставку посвященных ГУЛАГу скульптур в своей стране. Не то, чтобы ему это запрещали. Но он опасается ответных мер против его дочери и зятя, которые работают военными врачами на Камчатке. То есть он предпочитает не высовываться, хотя риск репрессий пока никак не проявился на деле. Мне же как иностранцу опасаться нечего. Я представил посвященные ГУЛАГу выставки в музеях Иркутска, Санкт-Петербурга и других городов. Кроме того, губернатор Николаев даже приглашал меня с выставкой на Колыму по случаю 70-летия Магадана, который был одним из главных транзитных пунктов на пути заключенных в трудовые лагеря.
- То есть, власти сегодня признают необходимость отдать этому дань памяти?
- У них нет единого мнения. В Москве правозащитная организация «Мемориал» играет активную роль в этом процессе, следит за сохранением архивных записей и сбором свидетельств очевидцев. Однако многие бывшие узники до сих пор не были реабилитированы и не получили компенсации. В первую очередь, те, кого ждал пожизненный приговор.
- Вы побывали во многих оставленных лагерях. Среди них есть такие, которые были открыты для посетителей, как нацистские лагеря?
- Да. В Перми на Урале бараки превратили в своеобразный музей. То же самое и на Братской ГЭС, где часть лагерных зданий была сохранена и используется в настоящий момент. Но мы ездим в заброшенные лагеря. Наша работа состоит в том, чтобы собрать свидетельства жизни заключенных (предметы обихода, одежда, утварь) и сфотографировать здания, пока они окончательно не превратились в руины и не покрылись растительностью. Некоторые находки позволяют нам по-новому взглянуть на исторические факты. Так, нам говорили, что в Днепровском лагере на Колыме, в котором велась добыча олова, не было ни женщин, ни детей. Однако там мы нашли качели и женские сапоги...
- На основании каких критериев людей распределяли по лагерям?
- Ситуация с ГУЛАГом была совершенно нерациональной. Людей не распределяли в зависимости от их способностей, а намеренно назначали неподходящие им задачи, чтобы наказать. Так, доктора Этлиса отправили в казахские шахты, тогда как начальником в лагерном лазарете был каменщик. Все зависело от их приговора в соответствии со статьей 58 о «врагах народа». Заключенных нередко распределяли в зависимости от потребностей в рабочей силе. Так, при наличии крупных иностранных заказов на уголь или олово за несколько дней через всю страну могли перекинуть тысячи человек. Неважно, были то врачи или профессора, учитывались только рабочие руки.
- На что были похожи ГУЛАГи?
- Это были настоящие города из нескольких более или менее тяжелых зон. Так, в 1952 году, то есть за год до смерти Сталина, в лагере в Воркуте за Полярным кругом насчитывалось 142 000 человек. Там разрабатывалось сразу несколько шахт. Бараки были окружены колючей проволокой и находились под наблюдением охраны. Главными в лагерях нередко были оказавшиеся в опале военные или бывшие уголовники, то есть редкостный сброд. Бараки возводили первые узники, которых распределяли на бригады по заготовке леса, земляным работам и строительству. Знаменитая «Колымская трасса» длинной 2000 километров также была проложена заключенными под надзором военных. Шаг влево, шаг вправо, и они открывали огонь!
- Что произошло с узниками после смерти Сталина?
- Их освободили от постоянного надзора охраны. Им выдали внутренний паспорт, по которому они могли свободно перемещаться по стране, однако им все же запрещалось приближаться более чем на 100 километров к 12 крупнейшим городам Советского Союза, пока не истечет срок их приговора. В противном случае им мог грозить новый суд и колония. При этом у многих из них не было денег, и они просто не могли уехать. Нередко они оставались и устраивались на работу в лагеря. После смерти Сталина в 1953 году ГУЛАГ еще долгое время продолжил работать, пусть и под другими названиями. Позднее Михаил Горбачев сократил число запретных городов с 12 до 7. Сегодня весь север Сибири остается главным местом содержания уголовников.
Масштабы трагедии советских ГУЛАГов превышают все мыслимые пределы. От октябрьской революции 1917 года до горбачевской гласности 1980-х годов его жертвами оказались 18 миллионов человек, 4,5 миллиона которых так и не вернулись домой. Последние десять лет художник Андре Сюньо регулярно отправляется в эти оказавшиеся в запустении лагеря, двигаясь по следам убитых мужчин, поруганных женщин, избитых детей, которые испытывали нечеловеческие мучения на этих каторжных работах. «Наша задача в том, чтобы сохранить историю, - подчеркивает Синьо, который сотрудничает с целым рядом российских художников. - Жертвы достойны всяческого уважения. Для меня это святые». Наша встреча проходит в его студии на Пре-вер-Сивирье.
Liberte: ГУЛАГ был местом ужасных страданий...
Андре Сюньо: Да, свидетельств этому более чем достаточно. Причем страдания были не только физическими, но и моральными. Как, например, считает врач-психиатр и советник ректора Северного международного университета Мирон Маркович Этлис, который был давним другом писателя-диссидента Александра Солженицына и лауреата Нобелевской премии мира Андрея Сахарова, самым тяжелым была необходимость сдать свой партийный билет. Для него это было хуже работы в шахте с отбойным молотком в руках. Многие уцелевшие ощущали чудовищное унижение. Ведь если кто-то попадал в ГУЛАГ, это ложилось несмываемым позором на всю семью. Близкие стеснялись об этом говорить. Они боялись, что их самих могут арестовать.
- Сегодня ГУЛАГ все еще остается запретной темой?
- Да, в России не говорят о ГУЛАГе. Люди не желают знать, что их родственники сидели в лагерях. Мой коллега-художник Леонид Колибаба, который долгое время вместе со мной проводил изыскания в этой области, не решился провести выставку посвященных ГУЛАГу скульптур в своей стране. Не то, чтобы ему это запрещали. Но он опасается ответных мер против его дочери и зятя, которые работают военными врачами на Камчатке. То есть он предпочитает не высовываться, хотя риск репрессий пока никак не проявился на деле. Мне же как иностранцу опасаться нечего. Я представил посвященные ГУЛАГу выставки в музеях Иркутска, Санкт-Петербурга и других городов. Кроме того, губернатор Николаев даже приглашал меня с выставкой на Колыму по случаю 70-летия Магадана, который был одним из главных транзитных пунктов на пути заключенных в трудовые лагеря.
- То есть, власти сегодня признают необходимость отдать этому дань памяти?
- У них нет единого мнения. В Москве правозащитная организация «Мемориал» играет активную роль в этом процессе, следит за сохранением архивных записей и сбором свидетельств очевидцев. Однако многие бывшие узники до сих пор не были реабилитированы и не получили компенсации. В первую очередь, те, кого ждал пожизненный приговор.
- Вы побывали во многих оставленных лагерях. Среди них есть такие, которые были открыты для посетителей, как нацистские лагеря?
- Да. В Перми на Урале бараки превратили в своеобразный музей. То же самое и на Братской ГЭС, где часть лагерных зданий была сохранена и используется в настоящий момент. Но мы ездим в заброшенные лагеря. Наша работа состоит в том, чтобы собрать свидетельства жизни заключенных (предметы обихода, одежда, утварь) и сфотографировать здания, пока они окончательно не превратились в руины и не покрылись растительностью. Некоторые находки позволяют нам по-новому взглянуть на исторические факты. Так, нам говорили, что в Днепровском лагере на Колыме, в котором велась добыча олова, не было ни женщин, ни детей. Однако там мы нашли качели и женские сапоги...
- На основании каких критериев людей распределяли по лагерям?
- Ситуация с ГУЛАГом была совершенно нерациональной. Людей не распределяли в зависимости от их способностей, а намеренно назначали неподходящие им задачи, чтобы наказать. Так, доктора Этлиса отправили в казахские шахты, тогда как начальником в лагерном лазарете был каменщик. Все зависело от их приговора в соответствии со статьей 58 о «врагах народа». Заключенных нередко распределяли в зависимости от потребностей в рабочей силе. Так, при наличии крупных иностранных заказов на уголь или олово за несколько дней через всю страну могли перекинуть тысячи человек. Неважно, были то врачи или профессора, учитывались только рабочие руки.
- На что были похожи ГУЛАГи?
- Это были настоящие города из нескольких более или менее тяжелых зон. Так, в 1952 году, то есть за год до смерти Сталина, в лагере в Воркуте за Полярным кругом насчитывалось 142 000 человек. Там разрабатывалось сразу несколько шахт. Бараки были окружены колючей проволокой и находились под наблюдением охраны. Главными в лагерях нередко были оказавшиеся в опале военные или бывшие уголовники, то есть редкостный сброд. Бараки возводили первые узники, которых распределяли на бригады по заготовке леса, земляным работам и строительству. Знаменитая «Колымская трасса» длинной 2000 километров также была проложена заключенными под надзором военных. Шаг влево, шаг вправо, и они открывали огонь!
- Что произошло с узниками после смерти Сталина?
- Их освободили от постоянного надзора охраны. Им выдали внутренний паспорт, по которому они могли свободно перемещаться по стране, однако им все же запрещалось приближаться более чем на 100 километров к 12 крупнейшим городам Советского Союза, пока не истечет срок их приговора. В противном случае им мог грозить новый суд и колония. При этом у многих из них не было денег, и они просто не могли уехать. Нередко они оставались и устраивались на работу в лагеря. После смерти Сталина в 1953 году ГУЛАГ еще долгое время продолжил работать, пусть и под другими названиями. Позднее Михаил Горбачев сократил число запретных городов с 12 до 7. Сегодня весь север Сибири остается главным местом содержания уголовников.
Оригинал публикации: Sur les traces des déportés des goulags
Опубликовано: 09/12/2011 16:53
Комментариев нет:
Отправить комментарий