"Люди,-будьте бдительней!" Эти слова Ю.Фучика,в настоящее время звучат в высшей степени,-актуально.Звучат,как предостережение,как охранная молитва направленная на спасение человечества,а для этого единение всех сил и людей Доброй Воли для отпора и борьбы с темными силами Зла,в лице ЧК-ФСБ с вождем,-Антихристом,-(ад-Даджалем)Путиным во главе, и средоточием вселенской мерзости,-империи Зла,созданной порождением сатаны-Путиным
В Берлине отменено мероприятие по Европейскому закону Магнитского из-за отказа властей Германии предоставить гарантии безопасности Уильяму Браудеру
Входящие
x
Migrated/Вся почта/свежая корреспонденция
x
Katie Fisher
11:47 (32 мин. назад)
кому: мне
Картинки отключены.Показать картинки - Всегда показывать картинки от пользователя Katie.Fisher@hermitagefund.com
ПРЕСС-РЕЛИЗ
Для немедленного распространения
В Берлине отменено мероприятие по Европейскому закону Магнитского из-за отказа властей Германии предоставить гарантии безопасности Уильяму Браудеру
22 мая 2013 года – Запланированное в Берлине на следующей неделе мероприятие, посвященное разработке европейского закона Магнитского, отменено в связи с отказом властей Германии предоставить гарантии безопасного нахождения Уильяму Браудеру.
Мероприятие под названием «Время для Европейского закона Магнитского» было организовано при поддержке Института культурной дипломатии и депутата Европарламента Кристины Оюланд и должно было состояться в ближайший понедельник в Берлине в рамках симпозиума «Культурная дипломатия и права человека» (www.bhrc.de). Уильям Браудер был заявлен в качестве основного докладчика. Однако в связи с отказом властей Германии гарантировать Уильяму Браудеру безопасное нахождение на территории страны, организаторы были вынуждены отменить намеченное мероприятие.
«Удивляет позиция немецкого правительства. Сначала они отказались ввести санкции в отношении российских чиновников, причастных к коррупции, пыткам и гибели Сергея Магнитского. А сейчас они не дают возможности свободно обсуждать дело Магнитского в Германии, по сути выполняя волю президента Путина, который покрывает этих чиновников в России», - сказал представитель HermitageCapital.
Действия властей Германии являются контрастом позиции, занятой их европейскими коллегами в Великобритании, Бельгии и Норвегии, которые отказались от исполнения запросов из России в отношении Уильяма Браудера.
Уильям Браудер ведет международную кампанию за введение санкций в отношении российских чиновников, причастных к гибели юриста. Соответствующий закон уже принят в США. Резолюции о необходимости принятия соответствующих мер в странах ОБСЕ и Евросоюза были в прошлом году одобрены парламентариями, в том числе депутатами Германии.
Россия пытается задействовать Интерпол в политической атаке на Hermitage Capital
Входящие
x
Migrated/Вся почта/свежая корреспонденция
x
Katie Fisher
4:01 (5 ч. назад)
кому: мне
Картинки отключены.Показать картинки - Всегда показывать картинки от пользователя Katie.Fisher@hermitagefund.com
ПРЕСС-РЕЛИЗ
Для немедленного распространения
Россия пытается задействовать Интерпол в политической атаке на HermitageCapital
20 мая 2013 года – Как стало известно сегодня, еще 7 мая 2013 года Национальное бюро Интерпола России, входящее в состав МВД России, направило запрос в страны-члены Интерпола с просьбой «сообщить» о местонахождении Уильяма Браудера с целью его задержания на границе и создания препятствий для его международной кампании по введению санкций в отношении коррумпированных российских чиновников по всему миру.
«Своим решением задействовать каналы международной организации Интерпол сотрудники МВД нарушили основополагающие принципы деятельности этой организации и ее Конституции, запрещающей использование Интерпола в политически мотивированных преследованиях людей», - сказал представительHermitageCapital.
В обращении к членам Интерпола МВД сообщило им лживые и вымышленные сведения, основанные на сфабрикованном деле о якобы «хищении» акций Газпрома. На самом деле, акции никем не похищались, а покупались на фондовом рынке, а все операции были неоднократно проверены и никаких нарушений найдено не было.
Вымыслом также являются утверждения МВД об «ущербе» и угрозе национальным экономическим интересам России от выявления HermitageCapitalфактов имевшей место коррупции и злоупотреблений в Газпроме.
«Совершенно очевидно, что запрос является местью за Акт Магнитского и частью политического заказа, несовместимого с целями и задачами этой организации, - заявил представитель HermitageCapital - Попытки МВД России задействовать эту международную организацию в политической вендетте Путина, стоящего на страже интересов криминальной группировки, несущей ответственность за убийство Сергея Магнитского и хищение 5,4 миллиардов рублей у своих сограждан – является шокирующим примером того, как далеко заводит российских силовиков безнаказанность и злоупотребление членством в международных организациях».
Обращение МВД России в отношении Уильяма Браудера будет рассмотрено Комиссией Интерпола на заседании, намеченном на 23-24 мая 2013 года.
Семья – это свято. Тайна личной жизни – неприкосновенна. Все эти принципы теряют значение в случае с Царнаевыми: подозрения в умышленном убийстве и увечье десятков человек сняли моральные табу. Теперь каждая деталь истории семьи попадает на первые страницы прессы и в брейкингньюс на ТВ. Это не праздное любопытство или вернее – не только праздное любопытство. Найти ответ на вопрос, что подтолкнуло братьев Царнаевых к подобному выражению ненависти – а именно – они обвиняются в совершении теракта на бостонском марафоне, – пытаются сейчас аналитики спецслужб и пресса. Об этом думают и рассуждают сотни тысяч людей – и те, кто хочет верить в их невиновность, и те, кто ждет окончания расследования и вердикта суда.
По рассказам знакомых семьи Царнаевых, трагедия на бостонском марафоне вполне могла стать конечным звеном в истории неудач, разочарований, неправильных решений, любви и ненависти. Финальной сценой семейной драмы.
В Бостоне и его пригородах живет шесть чеченских семей. Четыре семьи приехали в США во время или после второй чеченской войны в статусе беженцев – более 10 лет назад. Одна семья получила американское гражданство еще до начала первой войны – благодаря экстраординарным способностям отца семейства в научной сфере.
Как и всякая малая этническая община в новой для себя среде вдали от родины, чеченцы Бостона вначале держались вместе, с традиционными совместными шашлыками по выходным и праздникам. Постепенно встречи становились реже, а кто-то совершенно отделился от диаспоры, ограничиваясь редкими телефонными звонками.
Анзор и Зубейдат
Она – хрупкая женщина в темном хиджабе. Бледное худое лицо. Все комментарии – на высоких тонах, в защите и нападении одинаково агрессивна. Он – на втором плане, подавленный и смирившийся. Такими предстали на мировых экранах супруги Царнаевы – их сыновья обвиняются в страшном преступлении. Они в вину своих детей отказываются верить. Они винят во всем третьи силы – кто-то их детей подставил. Шлют проклятья за смерть старшего сына и за раны младшего. Объявляют об одном решении, потом передумывают. Снова говорят то, от чего отказывались раньше. Так выглядит горе.
«В самом страшном сне она не могла представить себе такой конец для мальчиков», – бостонская знакомая вспоминает совсем другую Зубейдат – задорную, всегда улыбающуюся, в брючках и в бейсболке козырьком назад – осекается, не говорит вслух, но эта фраза висит в воздухе, – точно как у Джохара на Most Wanted фотографиях, сделанных во время марафона.
Мечты Зубейдат рассыпались одна за другой – жизнь беженца в США – не сладкий мед, а горький тяжелый хлеб. Сначала не получилось с салоном красоты – доходы не покрывают расходов, но доходы есть, и из-за этого теряются все льготы – субсидии на продукты, субсидированное жилье, бесплатная медицинская страховка, денежная помощь. На красивую мечту средств не хватает. Зубейдат ухаживает за молодой женщиной с ограниченными возможностями. Потом вплоть до трагедии на марафоне за этой же женщиной ухаживала супруга Тамерлана – Кэтрин Рассел.
СМИ опубликовали фото Зубейдат из уголовного дела о краже из магазина. Lord & Taylor дорог для большинства американцев, не говоря уже о бюджете беженки, живущей на государственные субсидии. Но для гражданина США подобное уголовное дело разрешилось бы денежным штрафом и исправительными общественными работами (как это было с Кэтрин, которая также попалась на магазинной краже). Для беженца криминальная запись означает прощание с мечтой о гражданстве. Никто из знакомых не помнит, как и когда Зубейдат уехала из США в Дагестан, но почти все уверены – одна из главных причин – проблемы с законом.
К образу женщины – главы семьи, который сформировался в прессе благодаря словам деверя Зубейдат – Руслана Царни, многие бостонские знакомые Царнаевых относятся скептически.
Два человека сказали корреспонденту «Голоса Америки», что отец семейства Анзор обладал вспыльчивым характером, и у него были проблемы с алкоголем. Одна из знакомых считает Зубейдат классической жертвой – по ее словам, женщине часто доставалось от нетрезвого мужа, и все – на глазах детей. Никто из бостонских чеченцев не может вспомнить, когда именно начала распадаться семья, но многие винят в случившемся Анзора.
В интервью СМИ Анзор сказал, что уехал в Дагестан из-за неизлечимой болезни и чудом поправился. Его супруга сказала, что муж уехал после того, как в Бостоне на него напали русские и сильно избили.
Молодой чеченец, близко знавший Царнаевых, усмехается в ответ на вопросы об озвученных версиях. «Подрался, да, пьяный в баре, чуть не убили его тогда», – его версия намного менее политизирована и драматична. Но результат тот же – отец тоже уехал в Дагестан.
Тамерлан и Кэтрин
Горячий нрав отца передался старшему сыну, «крушить мебель и рубить кулаками» Тамерлан в плохом настроении мог, вспоминает бизнесмен в Уотертауне, у которого отец и сын Царнаевы работали несколько лет. «Было видно, что Тамерлан очень быстро занимает место альфа-вожака в семье», – говорит он.
У тренера Тамерлана по боксу совсем другое мнение – он рассказывает, что стиль на ринге у Тамерлана был скорее продуманный и спокойный, чем агрессивный, «расслабленный стиль профессионала». В 2010 году в соревнованиях Rocky Marciano Trophy он приносит победу команде Golden Gloves от Новой Англии (ряд штатов атлантического побережья США), выиграв бои нокаутом. Чемпиону-тяжеловесу предсказывают звездную карьеру в боксе. Ради этой мечты он оставляет учебу в колледже, отдавая все время тренировкам.
«Бокс был для него всем, все мечты о будущем были связаны с боксом», – вспоминает бывший тренер. Американская мечта Тамерлана Царнаева рухнула в тот вечер, когда он дал пощечину своей португальской подруге. В полиции он объяснил, что сорвался и слегка ударил подругу по щеке, потому что она устроила истерику от ревности к другой девушке. Пощечина подруге в другом месте – например, в Дагестане, вряд ли принесла бы Тамерлану проблемы. В США соседи вызвали полицию. Подруга подтвердила факт пощечины – официально это расценивается как физическое насилие, то есть уголовное преступление. Тамерлану, так же как и его матери, отказали в предоставлении гражданства. Но для молодого спортсмена это еще означало и крах карьеры в Golden Gloves, и крах главной мечты – выступать за сборную США.
Стало ли это разочарование той драмой, тем спусковым крючком, который взорвал бомбу спустя два года? Мы не знаем. Где-то в этом промежутке в жизни семьи Царнаевых появился таинственный армянин-мусульманин Миша. «Да он самый настоящий блаженный, инфантильный и не от мира сего, о какой радикализации вы говорите!» – возмущается общий знакомый. Сам Миша общается с прессой только через адвоката.
Но глубокое погружение Тамерлана в религию становилось очевидным для окружающих. «Ты потихоньку обрываешь контакты, когда тебе постоянно указывают, что нельзя мусульманке носить брюки, требуют закутываться в платок», – объясняет бостонская чеченка, вспоминая о том, как постепенно она отдалялась от общения с Царнаевыми.
Где-то в это время Тамерлан встретил красавицу и студентку престижного Suffolk University Кэтрин Рассел. В университете теперь вспоминают, что до встречи с двухметровым красавцем Кэтрин была душой общества. Наследница состоятельной и влиятельной семьи, Кэтрин, став супругой Тамерлана Царнаева, поселилась с мужем и дочерью в маленькой квартире в Кембридже. Еще до свадьбы Кэтрин приняла ислам и надела хиджаб.
Спецслужбы США заявляют, что вдова Тамерлана Царнаева все еще остается в фокусе расследования. Ранее ФБР заявило, что найденная на фрагменте бомбы ДНК не принадлежала Кэтрин Рассел. Однако вопрос о том, что она знала или не знала о бомбах, которые ее муж и деверь изготовили, как полагает следствие, в кембриджской квартире семьи, остается пока без ответа.
Кэтрин Рассел письменно передала права на тело мужа его родственникам. Место и время захоронения Тамерлана Царнаева неизвестно. Однако история Тамерлана Царнаева в бостонской трагедии вряд ли закончится его похоронами. Линия защиты адвокатов его младшего брата и, возможно, вдовы, скорее всего, будет строиться на доказательстве того, что Тамерлан втянул или, скорее, принудил их к пособничеству.
В конце апреля 2013 года в издательстве Bloomsbury вышла книга извесного британского документалиста Лесли Вудхеда (Leslie Woodhead) «Как The Beatles раскачали Кремль: нерасказанная история одной громкой революции» (How the Beatles Rocked the Kremlin: The Untold Story of a Noisy Revolution). В годы Холодной войны Вудхед работал военным переводчиком с русского и прослушивал радиопереговоры советских пилотов, садившихся и взлетавших из аэропорта Восточного Берлина. Предлагаем вам отрывок из его книги о битломании в СССР.
Глава 22
В день концерта в Киеве стояла вязкая жара. К десяти утра начали собираться отряды дуболомов-охранников, которые патрулировали периметр гигантской сцены, что-то бормоча в свои рации. За ночь бригады рабочих преобразили сердце Киева, все вокруг уменьшилось в размерах, позолоченные фонтаны сжались на фоне огромных экранов, а поперек старых мощеных улиц возникли бетонные заграждения.
Моя съемочная группа — Роджер Чемпен из Лондона и его украинские ассистенты — походила на семью беженцев, покидающих зону боевых действий. Из-за концерта весь центр город был перегорожен пунктами проверки, и мы изрядно взмокли, таская туда-сюда тяжелую технику. Камеры, микрофоны и штативы мы погрузили на хлипкую тележку из супермаркета и с грохотом потащили ее про брусчатке узких переулков в поисках бреши в сетях охраны. Лишь благодаря громогласному хохоту Роджера наш жалкий караванчик находил в себе силы двигаться дальше.
Эти ухающие взрывы радости, больше похожие на вопли какого-то экзотической обезьяны, не раз привлекали к себе внимание во время наших съемок. А мы с Роджером где только не работали. В храме Шаолинь в Китае, где появился стиль кунг-фу, мы снимали тренировку новобранцев, которых муштровали будто солдат армии Мао, пока они мечтали, что научатся летать по воздуху и станут кинозвездами. Никаких летающих монахов мы не видели, но зато нам удалось заснять, как кунгфуисты ломают дубинки толщиной с бейсбольную биту друг другу о головы. «Поверить не могу, что я только что заснял», сказал Роджер. А потом расхохотался.
Грохоча своей тележкой по улицам Киева, мы с Роджером решили, что монахи-кунгфуисты, пожалуй, были гостеприимнее киевских стражей рок-н-ролла. Полицейские в ярко начищенных сапогах отталкивали толпу все дальше и дальше к оградам, освобождая место перед сценой. Все происходило очень чинно и организованно. «Зачем вы это делаете?», спросил я юного симпатичного распорядителя сцены в кремовом пиджаке. «Пол попросил», ответил он смущенно.
Увернувшись от очередных копов, я наконец протолкался к краю сцены. У ограды остановился, чтобы отдышаться, пухлый мужчина приятной наружности с удостоверением сотрудника Фонда Пинчука на шее. «Никита», протянул он мне руку. Визитка гласила, что ее владелец — «доктор политологии». Выяснилось, что мой собеседник — горячий поклонник «Битлз», а также помощник местного олигарха. Никита уверял меня, что «битлы» были его учителями: «Мой учитель по английскому говорил, что мне надо слушать The Beatles, и они все изменили. Передо мной открылся весь мир».
Никита вытер пот и взглянул в небо, где на фоне яркого солнца кружил вертолет. Кинокамера на длинном кране-штативе сделала широкую дугу над сценой и начала полетела вверх от нас по спирали. Никита рассказывал, с какими опасностями сталкивались во времена его отрочества коллекционеры нелегальных пластинок «Битлз». «Мои сокровища», называл он их, объясняя, что за обладание альбомом Abbey Road можно было лишиться работы или вылететь из университета: «Beatles очень быстро переделали меня из юного коммуниста, и я понял, что живу в очень странной стране».
Пока он говорил, я наблюдал за вторжением раздутой махины западного рока на величественную площадь Киева с ее памятниками героям и триумфальным свершениям. Но Никита настаивал: я должен уяснить, какое значение имело вторжение «Битлз» для одного украинского мальчика. «Главное, что они мне дали — это ощущение свободы, личной свободы. Это как наконец найти друзей после долгого одиночества. Теперь для меня нет ничего недоступного, ничего невозможного. Все в моих руках». Он показал на здание со стеклянными стенами за сценой. «Заходите наш музей Beatles. На открытии мы вместо ленточки перерезали кассетную пленку. На этих сделанных тайком пленках с записями "Битлз" мы повесили Коммунистическую партию Советского Союза — потому что они не могли контролировать эти записи. Это было началом конца».
Музей был лишь в нескольких метрах от нас, но охрана заставила нас тащиться с нашей тележкой в обход. По крайней мере, наш маленький караван повеселил зрителей, томившихся в загоне в ожидании начала концерта. На входе в музей Beatles висела огромная репродукция обложки «Сержанта Пеппера». Она была такого размера, что я сразу вспомнил грандиозные пропагандистские плакаты советских времен, на которых бравые рабочие дружно маршировали в свой социалистический рай. Музейная версия этого рая заключалась в том, что каждый мог просунуть голову в дыру в плакате и сфотографироваться рядом с Джоном Ленноном в его кислотно-желтом кафтане. Я вежливо отказался и пошел осматривать остальные экспонаты.
Набор был довольно странный: картонные фигуры Великолепной Четверки на сцене в полный рост, советский автомобиль 1960-х годов — я вспомнил, что на таком ездил герой-космонавт Юрий Гагарин, фотография украинского футболиста брежневских времен, веселая иллюстрированная история «Битлз», исполненная широкими психоделическими мазками. Но лучшие экспонаты притаились в дальнем углу. Кураторы музея построили своеобразную капсулу времени — точную копию комнаты обычного советского подростка времен Холодной войны. Картина получилась настолько живой, что я немедленно перенесся в эпоху удушающей серости, когда любое яркое пятно и смешная прическа-«швабра» должны были казаться долгожданным спасением. Возле телевизора в пластмассовом корпусе стояло крутящееся кресло, обитое выцветшим рыжим нейлоном. На вешалке висел серый свитер. Я снова вспомнил жалобу Артемия Троицкого: «О моих мечтах там не напоминало ничего».
По музею бродил Олег, представившийся секретарем Украинского фан-клуба The Beatles. С его круглыми линзами «под Леннона» и длинными волосами, завязанными в хвостик, он сам бы отлично сошел за экспонат. Я представил себе Олега-подростка, чей призрак бродит по муляжу советской комнаты. Как и многие другие встреченные мной заслуженные битломаны, он выглядел уставшим от долгих лет борьбы за укрепление собственной веры.
Олег узнал о «Битлз» в 1968 году, когда советские войска вошли в Чехословакию, погасив надежды Пражской весны. «В воздухе пахло войной», говорил Олег, «и нам было страшно. Мы тайком слушали радиостанции вроде "Би-би-си" и "Голоса Америки" и пытались понять, что происходит на самом деле». Я предположил, что это не самая подходящая волна, на которой стоит искать песни Великолепной Четверки о любви и мире, но лицо Олега расцвело от ярких воспоминаний. «В перерывах между выпусками новостей они ставили музыку. И вот там-то я и услышал впервые несколько их песен. Название Beatles я узнал лишь год спустя».
Из воспоминаний Олега о попытках собрать собственную коллекцию записей «Битлз» в эпоху, когда пластинки были не менее редки и опасны, чем плутоний, я узнал, насколько быстро распространился вирус битломании. Даже здесь, в провинциальном городе в пятистах милях от Москвы, когда обладание обычной печатной машинкой считалось опасной крамолой, у кого-то появилась светлая мысль нацарапать альбом A Hard Day’s Night на бабушкином рентгеновском снимке. «Лучше всего в этих записях "на костях" было то, что их можно было свернуть в трубочку и засунуть в рукав, где их при обыске не найдет милиция», рассказывал Олег. Я уже слышал про эти гибкие рентгеновские снимки в Москве и Санкт-Петербурге, откуда технология, по всей видимости, попала в Киев через своеобразный устный «интернет». Так целое поколение научилось сбивать с толку государственных ищеек и слушать любимую музыку. Но пленки, разумеется, звучали лучше. Олег показал на неказистый магнитофон с большими пластмассовыми бобинами: «У меня такой был».
Мы еще погуляли по музею, и Олег остановился у акустической гитары, на деке которой было нацарапано слово ROK. «Я вспомнил, что по-русски «рок» означает злую судьбу, так что для владельца гитары эта надпись, наверное, была жестом особо демонстративного неповиновения. Рядом с электрической бас-гитарой в потертом корпусе лежал самоучитель игры на гитаре Tiger Guitar. Олег тем временем вспоминал беспокойные времена, когда сквозь Железный занавес начали просачиваться первые пластинки «Битлз». «Я дважды попадал в милицию за то, что имел при себе иностранные пластинки. Меня поймали на улице, куда битломаны ходили меняться записями». Мы задержались у дряхлого маленького граммофона. Он напомнил мне о модели Dansette, которая спасала меня от скуки в моей собственной детской спальне.
Протестуя против серости унылого йоркширского быта 1950-х годов, я покрасил свою Dansette в фиолетовый цвет, а стены комнаты — в канареечно-желтый. Венчали мой тихий цветастый бунт ярко-красные, зеленые и синие обложки джазовых пластинок. Стоя с Олегом в этом маленьком музее, я пытался себе представить отчаяние от мысли о том, что даже моя скромная коллекция могла привести к нешуточным проблемам. «Зачастую милиция просто отнимала у меня мои драгоценные пластинки Beatles. Это была трагедия. Подозреваю, что милиционеры просто хотели оставить их себе», сообщил Олег.
Мы подошли к очередной россыпи битломанских реликвий. К экрану телевизора была приклеена цветная фотография Джона и Джорджа. В кривых рамках висели портреты всех четверых ребят, вырезанные из обложки альбома Let it Be. Вся сцена была буквально пропитана силой, с которой ее автор тосковал по недоступным кумирам. Олег оглядел пыльные экспонаты и поделился очередным воспоминанием: «Как-то в школе попало. У меня вся парта была изрисована именами "Битлз". Обвинили в порче государственного имущества».
А потом магия музея рассеялась. Две девчушки с цифровым фотоаппаратом перелезли через ограждение макета комнаты. Одна нагнулась над бас-гитарой и встала в позу красавицы с обложки мужского журнала 50-х годов: попа отклячена, палец на подбородке. В этой версии сексуальность обычно сопровождалась антуражем из мяча для пляжного волейбола и широкого купальника. Сверкнула вспышка камеры, и девочки поменялись местами. Вторая встала за старым телевизором, надула губки и шаловливо махнула рукой. На ретро-перформанс это не было похоже, как и на постмодернистский комментарий к наследию великих Beatles. Наконец девочки принялись позировать перед плакатом с надписью «Киев ждет вас!» К их маленькой игре присоединился еще один подросток в шарфе с британским флагом. От напора впечатлений и воспоминаний у меня пошла кругом голова.
Роджер с камерой на плече шел за полным мужчиной в соломенной шляпе и с тубой. Он маршировал с духовым оркестром, исполнявшим джазовую версию «Желтой подводной лодки». Вся процессия, которую замыкал Роджер, протиснулась в двери Киевской консерватории. Там уже ждала толпа детей в желтых рубашках и желтых шарфах. Среди них выделялись кадеты военного училища в белых рубашках с эполетами, все как на подбор стоящие прямо, не улыбаясь. Джазовый оркестр взошел на сцену, огороженную рядами синих надувных шариков. Наконец прозвучал туш, и на сцену вышла ярко разряженная пара конферансье: седеющий мужчина в серых туфлях и его партнерша, наряженная, как ангел с новогодней елки. Ее бальное платье до самого пола струилось вокруг нее волнами сияющего нейлона, и когда она передвигалась по сцене, казалось, что вместо ног у нее колеса. На голове у нее покачивалась целая копна золотистых буклей. Держа микрофоны как автоматы Калашникова, конферансье прокричали зрителям, что сейчас состоится финал общенационального конкурса на звание лучшего молодого музыканта, исполняющего песни Beatles. Зрителей эта новость явно не впечатлила, но Роджер выглядел довольным, да и я сам ерзал от нетерпения.
Наши ожидания нас не подвели. Первой на сцену вышел целый оркестр, одетый в блестящие серебристые пиджаки будто прямиком из гардероба Михаила Сафонова. Дирижировал престарелый бодряк в седых усах и золотом фраке. Оркестр грянул залихватскую версию Can’t Buy Me Love с громкими, но довольно неряшливыми соло от целой толпы подростков с саксофонами. Затем на сцену, ковыляя, вышла молодая женщина на каблуках такой высоты, что они вполне могли бы сойти за ходули. Она была пугающе хорошо осведомлена о собственной сексуальности и голосила изо всех сил, изящно игнорируя высоту выдаваемого звука. Оркестр покинул сцену под жидкие аплодисменты.
Мы продолжали снимать парад битлоподражателей. Румяный малыш с флейтой Пана размером чуть ли не с его голову продудел Yesterday. Девчушка в вечернем платье выбила из пианино неожиданно трогательную версию Hey Jude. Пара неуклюжих подростков с саксофонами несколько фальшиво исполнила Ob-La-Di, Ob-La-Da. Потом еще один заход на Can’t Buy Me Love, на этот раз в духе балканского похоронного танго, причем на вокале была девушка с ямайскими косичками и тореадорских штанах, которая закончила свою партию низким рыком.
Больше всех мне понравился худой юноша с длинными светлыми волосами, исполнивший сольный номер Let It Be. Его голос метался от воркующего шепота до пугающего фальцета, который все никак не прекращался. Публика пребывала в явном остолбенении. Мы с Роджером прошли за сцену, где юные таланты готовились к выступлению, терзая свои тромбоны, гитары и саксофоны. Все выглядело ужасно мило и искренне, и непоколебимая решимость этих ребят сделать музыку «Битлз» своей превращала каждый их жест в маленький триумф. Им даже удалось оживить мрачные стены консерватории. «Ты должен это увидеть», заявил Роджер, волоча меня в одну из боковых комнат. Мы сняли сцену, которая отлично подытоживала весь эксцентричный дух мероприятия. Крупная женщина охраняла гигантский торт, с любовью испеченный в виде желтой подводной лодки, которая плавала в море зеленовато-голубой глазури. «Какая прелесть», прошептал Роджер.
Мы прошли мимо аудитории, из которой доносился женский голос, вгрызающийся в Come Together, по бесконечным квадратным километрам унылого линолеума какашечного оттенка, мимо бесконечных закрытых дверей. Я вспомнил, как еще давно ходил в страшную штаб-квартиру КГБ в Москве. И тут меня осенило — я понял, что именно происходило в этих стенах. В месте, где подобная музыка когда-то подвергалась осмеянию и запретам, и где одно только ее прослушивание было способно пустить под откос всю твою жизнь, эти молодые ребята находили радость и вдохновение от старых песен, изменивших жизнь поколения «Битлз».
На улице ощущение радости немедленно рассеялось. Мы с грохотом потащили нашу тележку на Майдан Незалежности, где сэр Пол должен был начать настраивать звук перед концертом. К этому моменту строгость охраны достигла такой степени, что напоминала скорее о визите американского президента в охваченную войной страну. Плотно сомкнутые ряды полицейских оттеснили зрителей в переулки, откуда им уже было даже мельком не увидеть великого музыканта. Когда музыканты начали настраивать инструменты, даже огромные экраны остались пусты. Откуда-то издалека эхом доносились аккорды Hey Jude. Музыка, которая так давно в Ливерпуле выворачивала меня наизнанку, стала огромной, далекой и недоступной. Она надежно спрятана за заборами, является она лишь по вызову олигархов и перемещается по планете словно танкер с нефтью. Но здесь, разумеется, «Битлз» были песнями, которые напевали миллионы, мелодии, которые считали своими дети в консерватории и бубнили себе под нос пенсионеры в Kavern Club.
Наконец мы нашли кафе, где удалось припарковать нашу тележку, и сели наблюдать за прохожими. Их было не отличить от жителей любого другого города мира, прошедшие двадцать лет стерли последние различия. Мне показалось, что большинство этих ребят не помнит жизни при коммунизме. Прямо напротив девочки-подростки осаждали новый гигантский бутик Kira Plastinina, мечтая о розовых безделушках авторства пятнадцатилетнего феномена в мире моды русско-американского происхождения.
Внезапно начался дождь, и на Киев обрушились потоки воды. Люди прятались под козырьками и большими зонтиками с логотипом Coca-Cola. Буквально минуту спустя улица превратилась в настоящую реку глубиной в несколько дюймов. Несколько юных смельчаков, не мешкая, сорвали с себя футболки и принялись отчаянно отплясывать посреди потопа. Я задумался, слышали ли они про рок-фестиваль в Вудстоке, где тысячи хиппи стояли в грязи, скандируя «Долой дождь! Долой дождь!» В Вудстоке и в Киеве дождь продолжал поливать.
Некоторое время это было забавно. Четыре часа спустя мы ежились от холода в автобусе съемочной группы, а дождь продолжал поливать. За час до концерта обстановка была где-то посередине между фарсом и кошмаром. В темноте Майдан Незалежности оказался бесконечным лабиринтом оград и пунктов проверки документов. Чтобы подойти поближе к сцене, нам пришлось долго блуждать по каким-то задворкам. Зрители, столпившиеся в «фан-зонах», ощутили на себе всю силу грозы. Брошена была даже наша верная тележка из супермаркета, а мы продолжали шлепать по лужам к очередной ограде. За ней стоял верховный привратник Маккартни, Стюарт Белл, ведущий безнадежный бой с толпой вымокших до нитки журналистов. Белл, выглядывая из-под своего лилового капюшона, пытался справиться со стопкой бланков разрешений на публикацию, которые стремительно превращались в кашу. Когда я наконец добрался до него, Белл, перекрикивая оглушительно барабанящий дождь, сообщил мне, что я обязан подписать один из его вымокших бланков. Своей подписью я гарантировал, что не стану продавать свои записи сэра Пола на черном рынке и закончу съемку спустя девяносто секунд после начала первой песни. Трудно было поверить, что Белл мог хоть что-то разглядеть сквозь свои мокрые очки, да и он сам явно хихикал от абсурдности происходящего.
Наконец мы дотащились до площади сквозь длинные коридоры полицейского оцепления. Сквозь стену дождя, разрезаемую лучами прожекторов, это место было не узнать. Площадка перед сценой была набита людьми, от которых шел пар, и все вместе это походило на кадр из «Бегущего по лезвию бритвы». Мои ботинки заливало, и когда я глянул вниз, то увидел мотки проводов, полностью погруженные в воду. Я немедленно вспомнил всех гитаристов, сгоревших на сцене во время дождя, всех жертв этого смертельного коктейля из воды и электричества. Я-то не пылал желанием остаться сноской к этому мокрому киевскому концерта сэра Пола, войти в историю The Beatles как «тот киношник, которого поджарило».
Потом я обратил внимание на VIP-места на приподнятой платформе, хорошо защищенной от потоков воды, и начал пробираться к этой зоне безопасности для избранных. Дорогу мне преградил Денис, охранявший вход на VIP-лестницу. Денис был жизнерадостен как его собственный дождевик канареечного цвета, и хоть на лестницу к элитным небесам он меня так и не пропустил, он с радостью поделился со мной своими мыслями о The Beatles. Пока дождь поливал нас обоих с напором пожарного шланга, Денис рассказывал мне свою историю. «Я родился еще в СССР. Рок-музыка была запрещена. Мне было шесть лет, и я помню, как мы сидели с родителями ночью на кухне и пытались поймать волну "Радио Свобода". Для нас "Битлз" были прикосновением к свободе — к другой жизни».
Маккартни должен был начать играть буквально через несколько минут, но Денис сообщил, что организаторы вроде бы собираются отменить концерт. Для него это обстоятельство лишь подтверждало недостижимость мечты. «Я могу себе представить, что я космонавт и летаю в космосе, но чтобы здесь, в сердце Украины, играл один из битлов...» Моя попытка оказаться в безопасном месте и с сухими ногами потерпела крах, так что мне пришлось залезать на небольшую приступочку перед сценой, на которой стояли фотографы. Роджер уже стоял со своей камерой на соседней приступочке. Мне наконец удалось рассмотреть пространство перед сценой. Это было незабываемое зрелище: десятки тысяч зонтов, покачивающихся и блестящих, словно черный океан. Роджер навел объектив камеры на одного спятившего от дождя фаната, которого подняли над толпой, и его нагой силуэт извивался в свете дуговых фонарей. На огромном экране сбоку от сцены включили видео: короткий экскурс в историю The Beatles. Я разглядел коротенький кусочек собственного фильма про клуб Cavern, потом процессию знакомых кадров: вот они приезжают в Нью-Йорк, поют для королевы, снимают фильм «Вечер трудного дня», поют All You Need Is Love для ста миллионов телезрителей и наконец играют тот печальный последний концерт на крыше, когда группа уже была на грани распада. И вот один из битлов приехал в Киев, чтобы сыграть концерт для миллиардера.
Виктор Пинчук — образец современного олигарха. Спокойный, одетый в кожаный пиджак и белую футболку с Полом Маккартни, он рассказывал мне про его концерт, пока дождь барабанил по зонту. «Я много лет об этом мечтал. Вы знаете, Пол Маккартни и "Битлз" в советские времена пользовались громадным, невероятным почетом. Возможно, потому, что они были единственным глотком свежего воздуха, свободы для советского народа». Это явно говорил не человек, собирающийся отменить концерт, который его же телеканалы будут транслировать миллионам зрителей. Он сообщил мне, что его первый концерт на открытом воздухе состоялся, когда он включил на полную громкость свою любимую пластинку Can’t Buy Me Love, выставив проигрыватель в окно своей спальни. Ему тогда было шесть лет. Теперь он излучает непоколебимую уверенность обладателя миллиардного состояния и власти, которая позволяет воплощать в жизнь детские мечты. «Я решил, что приглашу сэра Пола. Если он споет нам свои песни о любви, дружбе, о свободе, о настоящих человеческих ценностях, это поможет нам сплотить свою страну». Пинчук взглянул вверх с выражением полного счастья на лице, будто приглашая дождь поливать еще сильнее. «И вот в такую ужасную погоду люди говорят о свободе, единстве и любви — это значит, что я прав».
До начала концерта оставались считанные секунды, когда у меня зазвонил телефон. Кто-то беспокойно кричал на том конце, перекрикивая шум дождя: «Немедленно прекратите съемку и верните камеру! Дождь повредит мою камеру!» Это был человек, одолживший нам единственную DigiBeta в Киеве, и он был в отчаянии. Как и мы. Я прокричал «Да!» и продолжил снимать. «Вы готовы?» — прогрохотало сверху. Толпа взревела под своими зонтиками, отсчитывая «Три-два-один!» И вот вышел Пол Маккартни, крошечная фигурка на далекой сцене и огромная — на экране. Он сделал свой коронный жест — два больших пальца вверх и радостно поприветствовал публику на ломаном русском: «Привьёт дружи!» Знакомое выражение лукавого мальчишки все еще проступало сквозь старческие морщины, а лицо зарумянилось от адреналина, который помогал ему сыграть многие тысячи концертов. Сколько концертов, сколько стран? Я помню эти ужасные манчестерские клубы, безжизненные телестудии. Что побудило этого человека, обладателя немыслимого состояния и одного из самых узнаваемых лиц на планете, сделать это еще раз в этот мокрый киевский вечер? Полагаю, что голод, который он испытал в тот далекий вечер на сцене ливерпульского клуба Cavern, нужда, подпитывавшая его спаниельское обаяние, все еще горели внутри Пола Маккартни, неудержимого битла. «Сегодня в Киеве будет отличный вечер», объявил он сквозь шум дождя. «Давайте отлично повеселимся, договорились?»
И вот он с грохотом врубил первые аккорды Drive My Car, и я перенесся на сорок шесть лет назад в тот самый клуб Cavern. Сквозь лазеры и колоссальные декорации, сквозь невыносимую погоду, та искра каким-то образом еще светила, и ощущался буквальный, телесный контакт с толпой. А зрители в этой толпе ощущали и нечто иное. Но, как уже говорил Денис, «чтобы понять, как все было на самом деле, надо было родиться в СССР».
