Призраки ГУЛАГов
Если бы Россия осмелилась взглянуть в лицо своему трагическому прошлому, смогла бы она перестать вновь и вновь его переживать? Этот вопрос всерьез рассматривается в новой книге.
© РИА Новости
Комментарии:1
Весна 1989 года: группа молодых студентов склоняется над лопатами на вырубке леса в Сибири. В небольших впадинах они быстро обнаруживают человеческие останки, черепа с аккуратными пулевыми отверстиями - работу палачей Сталина. В лесу маленькую группу землекопов окружают десятки массовых захоронений, простирающихся, как старый Архипелаг ГУЛАГ, от одного края бывшего Советского Союза до другого, пересекая 11 часовых поясов.
Эта сцена открывает книгу Дэвида Сэттера (David Satter) «Это случилось давно, и все равно этого не было» (It Was a Long Time Ago and It Never Happened Anyway) - всеобъемлющее исследование того, каким образом кровавое прошлое бывшего Советского Союза продолжает отравлять настоящее России и как оно угрожает уничтожить ее будущее. «Будучи одним из тех, кто стоял на краю той шахты, я знаю, что человек, видевший это, становится навсегда другим», - вспоминает один из тех студентов-землекопов, ставший теперь известным либеральным политиком. Точка зрения Сэттера заключается в том, что слишком немногие россияне готовы к тому, чтобы заглянуть в могильную шахту не такого уж далекого прошлого своей страны. «Россию сейчас преследуют слова, которые так и остались несказанными», - пишет автор.
В отличие от Германии после Второй Мировой войны, постсоветская Россия никогда не страдала коллективным чувством вины за преступления, совершенные прежним режимом. Там не было никаких комиссий правды и примирения в африканском стиле, не было также и рассекречивания архивов тайной полиции, как в Восточной Германии или Венгрии. Ближе всего к началу самоанализа россияне подошли во время того краткого периода, когда гласность Михаила Горбачева заполнила эфир и газеты душераздирающими воспоминаниями о ГУЛАГах. Вслед за путчем в августе 1991 года, который проходил под руководством КГБ, тысячи людей собрались на Лубянской площади у статуи Феликса Дзержинского, основателя советской секретной службы, и стали выкрикивать лозунги, направленные против КГБ. Опасаясь, что здание КГБ могут взять штурмом, городские власти вызвали рабочих на подъемном кране, чтобы убрать статую, которая качалась в стальной петле, будто на виселице.
Однако волнения улеглись. Большинство простых россиян быстро забыли о своем возмущении преступлениями КГБ, когда волна рыночных реформ отняла их сбережения и работу вместе с остатками иллюзий относительно величия их государства. Для многих россиян эти реформы означали не свободу, а медленное уничтожение жизненных перспектив. Совершенно неудивительно, что вскоре последовала контрреволюция против гласности. К началу 2000-х годов прокремлевский политолог Вячеслав Никонов (внук министра иностранных дел Сталина Вячеслава Молотова) мог безошибочно утверждать, что «людям неинтересно прошлое. Любая попытка углубиться в прошлое вызывает только раздражение».
Клика либералов и олигархов уже выбрала Владимира Путина преемником Бориса Ельцина на посту президента в 1999 году, не учтя при этом, что его прошлое в КГБ может стать его отрицательной чертой. К 2002 году мэр Москвы Юрий Лужков, закоренелый политический оппортунист, уже предлагал, чтобы статую Дзержинского вернули на прежнее место. (Призраки, которые вновь управляли Кремлем, но все еще держались в тени, выразили протест против восстановления этого наиболее очевидного символа.) Путин скоро начал вести разговоры о величии России, и, как пишет Сэттер, «речи о терроре смешивались со словами о возвращении исторической гордости».
Моральная схема путинского национального возрожденчества не сработает, если объявить Сталина злодеем. Поскольку постсоветская Россия не может похвастаться никакими историческими достижениями мирового значения (владение первоклассными роскошными яхтами не считается), идеологи Кремля были вынуждены обратиться к успехам СССР – в основном к его победе во Второй Мировой войне и космической программе. Однако в двойственном мире пропаганды Сталин-победитель в Великой Отечественной войне не может сосуществовать со Сталиным, проводившим чистки.
По оценкам Сэттера, Сталин уничтожил 20 миллионов человек в мирное время посредством искусственно вызванного голода, казнями и войной с крестьянством, официально известной как коллективизация. «Это было такое нечеловеческое, невообразимое горе, такое страшное бедствие, что оно стало казаться почти абстрактным, оно не укладывалось в границы сознания», написал Борис Пастернак после своей поездки по Украине в 1931 году. Тем не менее, к 2003 году, как пишет Сэттер, 53% россиян одобряли действия Сталина - в сравнении с 19% в 1998 году – благодаря, в основном, прославлению победы СССР во Второй Мировой войне, возрождению величественных военных парадов на Красной площади и новому поколению военных фильмов, съемки которых спонсируются государством. Позже Путин приказал переписать учебники по истории советских времен, чтобы представить в них Сталина как «хорошего руководителя».
Однако более всего Сэттера беспокоит возвращение Путина к гипотезе, характерной для страдающих манией величия, о том, что народ существует для того, чтобы служить государству, а не наоборот. «Сохранение управления над огромной территорией… требует огромных жертв и лишений со стороны нашего народа, - сказал Путин в 2008 году. - Такова была тысячелетняя история России». Основная мысль Сэттера заключается в том, что Россия не может надеяться на выход из текущего кризиса, не пересмотрев сначала свое отношение к преступлениям советского прошлого. «Коммунизм был построен на авторитарных инстинктах исторически порабощенного населения, - пишет он. - Если их не исследовать, эти инстинкты сейчас могут угрожать будущему России». Вслед за великим диссидентом, ученым-физиком Андреем Сахаровым Сэттер утверждает, что России необходима новая, пост-тоталитарная этика, прежде чем она сможет развиваться дальше.
К сожалению, проблема, о которой он на самом деле говорит, заключается вовсе не в советском прошлом, а в более глубокой русской традиции самодержавия. В 1890-м году Антон Чехов писал о борьбе, в которой человек «выдавливает из себя раба капля за каплей». Кроме того, сам граф Александр фон Бенкендорф – истинный основатель российской тайной полиции веком раньше Дзержинского – охарактеризовал российскую иерархическую структуру следующими словами: «Законы пишутся для подчиненных, а не для начальства».
Тем не менее, несомненно, правда заключается в том, что Россию сегодня отравляет «пренебрежение государства к человеку перед лицом необходимости реализовывать задачи Государства», как пишет Сэттер. Он также справедливо замечает, что в стремлении построить капитализм либералы настолько же виновны в попирании прав человека, как и любой из правителей страны. «Взгляд элиты на народ как на богобоязненный сброд, как на сырье для национальных достижений того или иного рода привел нас к катастрофам в 1917 и 1991 годах, - рассказывал Сэттеру политолог Андрей Пионтовский. - Он приведет нас к третьей [катастрофе], если российская элита, сейчас напыщенная и беспечная, как никогда, ничему не научится».
Учитывая массовые протесты против фальсификаций на выборах, прошедших ранее в декабре на Болотной площади в Москве, эта «третья катастрофа» внезапно стала вполне вероятной, потому что пьедестал путинской власти начал давать трещины. Однако неясно, как «примирение» с историей может помочь избавиться от укоренившегося пренебрежения российских правителей к народу, которым они руководят.
За последнее десятилетие российская либеральная оппозиция практически ни к чему не пришла в своих разговорах о правах человека, свободе речи и политических свободах. Вместо этого умами населения завладели приземленные, неидеологические лозунги блогера Алексея Навального (националиста в политическом смысле), выступающего против коррупции, и Евгении Чириковой, активистки движения защиты окружающей среды.
В начале 1990-х годов кости казненных Сталиным людей повлияли на воображение либерального, постсоветского поколения россиян, которые в тот момент решали, в какой стране они хотят жить. Потом они стали свидетелями того, как их принципы и мечты были уничтожены цунами бандитского капитализма, который позднее без труда превратился в контролируемый Кремлем клановый капитализм. На сегодняшний день, честно говоря, те либеральные идеи, кажется, настолько же ушли в прошлое, как и жертвы ГУЛАГов. Книга Сэттера представляет собой впечатляющую адаптированную историю России в 20-м веке и бесчинств новой власти. Было бы приятно думать, что понимание уроков истории может спасти Россию от ее повторения. Однако новые потенциальные революционеры России черпают вдохновение в современной модели нормальных, неклептократических государств за пределами их родины. Коррупция, высокомерие и безнаказанность российской правящей элиты, несомненно, имеет древние корни. Однако не нужно слишком сильно углубляться в историю, чтобы испытывать негодование и неистовый гнев.
Эта сцена открывает книгу Дэвида Сэттера (David Satter) «Это случилось давно, и все равно этого не было» (It Was a Long Time Ago and It Never Happened Anyway) - всеобъемлющее исследование того, каким образом кровавое прошлое бывшего Советского Союза продолжает отравлять настоящее России и как оно угрожает уничтожить ее будущее. «Будучи одним из тех, кто стоял на краю той шахты, я знаю, что человек, видевший это, становится навсегда другим», - вспоминает один из тех студентов-землекопов, ставший теперь известным либеральным политиком. Точка зрения Сэттера заключается в том, что слишком немногие россияне готовы к тому, чтобы заглянуть в могильную шахту не такого уж далекого прошлого своей страны. «Россию сейчас преследуют слова, которые так и остались несказанными», - пишет автор.
В отличие от Германии после Второй Мировой войны, постсоветская Россия никогда не страдала коллективным чувством вины за преступления, совершенные прежним режимом. Там не было никаких комиссий правды и примирения в африканском стиле, не было также и рассекречивания архивов тайной полиции, как в Восточной Германии или Венгрии. Ближе всего к началу самоанализа россияне подошли во время того краткого периода, когда гласность Михаила Горбачева заполнила эфир и газеты душераздирающими воспоминаниями о ГУЛАГах. Вслед за путчем в августе 1991 года, который проходил под руководством КГБ, тысячи людей собрались на Лубянской площади у статуи Феликса Дзержинского, основателя советской секретной службы, и стали выкрикивать лозунги, направленные против КГБ. Опасаясь, что здание КГБ могут взять штурмом, городские власти вызвали рабочих на подъемном кране, чтобы убрать статую, которая качалась в стальной петле, будто на виселице.
Однако волнения улеглись. Большинство простых россиян быстро забыли о своем возмущении преступлениями КГБ, когда волна рыночных реформ отняла их сбережения и работу вместе с остатками иллюзий относительно величия их государства. Для многих россиян эти реформы означали не свободу, а медленное уничтожение жизненных перспектив. Совершенно неудивительно, что вскоре последовала контрреволюция против гласности. К началу 2000-х годов прокремлевский политолог Вячеслав Никонов (внук министра иностранных дел Сталина Вячеслава Молотова) мог безошибочно утверждать, что «людям неинтересно прошлое. Любая попытка углубиться в прошлое вызывает только раздражение».
Клика либералов и олигархов уже выбрала Владимира Путина преемником Бориса Ельцина на посту президента в 1999 году, не учтя при этом, что его прошлое в КГБ может стать его отрицательной чертой. К 2002 году мэр Москвы Юрий Лужков, закоренелый политический оппортунист, уже предлагал, чтобы статую Дзержинского вернули на прежнее место. (Призраки, которые вновь управляли Кремлем, но все еще держались в тени, выразили протест против восстановления этого наиболее очевидного символа.) Путин скоро начал вести разговоры о величии России, и, как пишет Сэттер, «речи о терроре смешивались со словами о возвращении исторической гордости».
Моральная схема путинского национального возрожденчества не сработает, если объявить Сталина злодеем. Поскольку постсоветская Россия не может похвастаться никакими историческими достижениями мирового значения (владение первоклассными роскошными яхтами не считается), идеологи Кремля были вынуждены обратиться к успехам СССР – в основном к его победе во Второй Мировой войне и космической программе. Однако в двойственном мире пропаганды Сталин-победитель в Великой Отечественной войне не может сосуществовать со Сталиным, проводившим чистки.
По оценкам Сэттера, Сталин уничтожил 20 миллионов человек в мирное время посредством искусственно вызванного голода, казнями и войной с крестьянством, официально известной как коллективизация. «Это было такое нечеловеческое, невообразимое горе, такое страшное бедствие, что оно стало казаться почти абстрактным, оно не укладывалось в границы сознания», написал Борис Пастернак после своей поездки по Украине в 1931 году. Тем не менее, к 2003 году, как пишет Сэттер, 53% россиян одобряли действия Сталина - в сравнении с 19% в 1998 году – благодаря, в основном, прославлению победы СССР во Второй Мировой войне, возрождению величественных военных парадов на Красной площади и новому поколению военных фильмов, съемки которых спонсируются государством. Позже Путин приказал переписать учебники по истории советских времен, чтобы представить в них Сталина как «хорошего руководителя».
Однако более всего Сэттера беспокоит возвращение Путина к гипотезе, характерной для страдающих манией величия, о том, что народ существует для того, чтобы служить государству, а не наоборот. «Сохранение управления над огромной территорией… требует огромных жертв и лишений со стороны нашего народа, - сказал Путин в 2008 году. - Такова была тысячелетняя история России». Основная мысль Сэттера заключается в том, что Россия не может надеяться на выход из текущего кризиса, не пересмотрев сначала свое отношение к преступлениям советского прошлого. «Коммунизм был построен на авторитарных инстинктах исторически порабощенного населения, - пишет он. - Если их не исследовать, эти инстинкты сейчас могут угрожать будущему России». Вслед за великим диссидентом, ученым-физиком Андреем Сахаровым Сэттер утверждает, что России необходима новая, пост-тоталитарная этика, прежде чем она сможет развиваться дальше.
К сожалению, проблема, о которой он на самом деле говорит, заключается вовсе не в советском прошлом, а в более глубокой русской традиции самодержавия. В 1890-м году Антон Чехов писал о борьбе, в которой человек «выдавливает из себя раба капля за каплей». Кроме того, сам граф Александр фон Бенкендорф – истинный основатель российской тайной полиции веком раньше Дзержинского – охарактеризовал российскую иерархическую структуру следующими словами: «Законы пишутся для подчиненных, а не для начальства».
Тем не менее, несомненно, правда заключается в том, что Россию сегодня отравляет «пренебрежение государства к человеку перед лицом необходимости реализовывать задачи Государства», как пишет Сэттер. Он также справедливо замечает, что в стремлении построить капитализм либералы настолько же виновны в попирании прав человека, как и любой из правителей страны. «Взгляд элиты на народ как на богобоязненный сброд, как на сырье для национальных достижений того или иного рода привел нас к катастрофам в 1917 и 1991 годах, - рассказывал Сэттеру политолог Андрей Пионтовский. - Он приведет нас к третьей [катастрофе], если российская элита, сейчас напыщенная и беспечная, как никогда, ничему не научится».
Учитывая массовые протесты против фальсификаций на выборах, прошедших ранее в декабре на Болотной площади в Москве, эта «третья катастрофа» внезапно стала вполне вероятной, потому что пьедестал путинской власти начал давать трещины. Однако неясно, как «примирение» с историей может помочь избавиться от укоренившегося пренебрежения российских правителей к народу, которым они руководят.
За последнее десятилетие российская либеральная оппозиция практически ни к чему не пришла в своих разговорах о правах человека, свободе речи и политических свободах. Вместо этого умами населения завладели приземленные, неидеологические лозунги блогера Алексея Навального (националиста в политическом смысле), выступающего против коррупции, и Евгении Чириковой, активистки движения защиты окружающей среды.
В начале 1990-х годов кости казненных Сталиным людей повлияли на воображение либерального, постсоветского поколения россиян, которые в тот момент решали, в какой стране они хотят жить. Потом они стали свидетелями того, как их принципы и мечты были уничтожены цунами бандитского капитализма, который позднее без труда превратился в контролируемый Кремлем клановый капитализм. На сегодняшний день, честно говоря, те либеральные идеи, кажется, настолько же ушли в прошлое, как и жертвы ГУЛАГов. Книга Сэттера представляет собой впечатляющую адаптированную историю России в 20-м веке и бесчинств новой власти. Было бы приятно думать, что понимание уроков истории может спасти Россию от ее повторения. Однако новые потенциальные революционеры России черпают вдохновение в современной модели нормальных, неклептократических государств за пределами их родины. Коррупция, высокомерие и безнаказанность российской правящей элиты, несомненно, имеет древние корни. Однако не нужно слишком сильно углубляться в историю, чтобы испытывать негодование и неистовый гнев.
Оригинал публикации: Haunted By The Gulags’ Ghosts
Опубликовано: 18/12/2011 18:21
