четверг, 14 апреля 2011 г.
четверг, 7 апреля 2011 г.
Власть Кремля героизирует военных преступников с циничным садизмом совершавших преступления против Человечности.
Власти РФ героизируют военных преступников
Комментарии:169
Вы можете себе представить ситуацию, при которой федеральный канцлер ФРГ Ангела Меркель в связи со смертью доктора Менгеле, кавалера железного креста, полученного за то, что он вытащил из горящего танка двух членов экипажа, заявила следующее:
«Искренне соболезную родным и близким ушедшего из жизни Йозефа Менгеле. Мы все глубоко уважали этого сильного духом, мужественного человека. Он с большим достоинством прошел через все испытания, выпавшие на его долю. До конца сохранил веру в свои идеалы. И навсегда останется в нашей памяти»? А вторящего ей президента ФРГ Кристиана Вульфа: «Во второй мировой войне Йозеф Менгеле самоотверженно сражался против мировой плутократии и большевистского режима. Всю свою жизнь он хранил верность боевому содружеству, защищал правду о событиях тех лет»? Думаю, что нет. Уверен, что если бы такое произошло, на следующий день обоим пришлось бы уйти с позором в отставку. Более того, против них возбудили бы уголовное дело за героизацию фашизма.
Тем не менее, именно в таких выражениях высказались премьер-министр РФ Владимир Путин и президент РФ Дмитрий Медведев в связи со смертью в Латвии военного преступника Василия Кононова.
Этим сказано все о современном путинском режиме. Виновность Кононова установлена судом Латвии и подтверждена Большой палатой Европейского суда по правам человека. Более авторитетного суда на сегодняшний день просто не существует. Таким образом, героизируя военного преступника, власти РФ отождествляют себя с этими преступлениями и противопоставляют себя европейскому правосудию и элементарным общечеловеческим ценностям. Более того, за несколько лет власти РФ выделили несколько миллионов рублей на защиту Кононова, а теперь и на его похороны, и это в стране, где многие фронтовики до сих пор доживают свои дни в бараках, зимой замерзают насмерть в своих холодных комнатушках, голодают, зато на 9 мая получают «праздничный набор» состоящий из палки колбасы, бутылки водки, пачки чая, банки кофе и красной гвоздички.
Напомню, что в мае 1944 года Кононов с руководимым им партизанским отрядом провел «карательную акцию» против жителей латвийской деревни Малые Баты. При этом в «полицаи» попали три женщины, одна из них на девятом месяце беременности. Из девяти человек пятеро были расстреляны, а четверо сожжены заживо, включая беременную женщину. Несчастная сперва выбралась из пламени, но большевики решительно затолкали ее обратно в огонь. Что интересно, все люди Кононова были одеты в немецкую форму — возможно, поначалу «акцию возмездия» хотели, как обычно, списать на зверства оккупантов. Также потом в Западной Украине будут зверствовать чекисты, переодетые в форму УПА, возбуждая в народе ненависть к «бандеровцам».
Самое страшное в данной ситуации, что подобными заявлениями Путин с Медведевым оскорбили миллионы советских людей, прошедших войну, многие из которых сложили свои головы в борьбе с фашизмом. Поставив знак равенства между героями-фронтовиками и военным преступником, «храбро воевавшим» с беременной женщиной, они оскорбили память двух моих дедов, которые воевали против нацистской Германии и один из которых погиб на этой войне. К слову, Кононов даже не соизволил раскаяться в своих злодеяниях. В такие минуты очень хочется верить, что земной суд, это еще далеко не самая последняя инстанция.
«Искренне соболезную родным и близким ушедшего из жизни Йозефа Менгеле. Мы все глубоко уважали этого сильного духом, мужественного человека. Он с большим достоинством прошел через все испытания, выпавшие на его долю. До конца сохранил веру в свои идеалы. И навсегда останется в нашей памяти»? А вторящего ей президента ФРГ Кристиана Вульфа: «Во второй мировой войне Йозеф Менгеле самоотверженно сражался против мировой плутократии и большевистского режима. Всю свою жизнь он хранил верность боевому содружеству, защищал правду о событиях тех лет»? Думаю, что нет. Уверен, что если бы такое произошло, на следующий день обоим пришлось бы уйти с позором в отставку. Более того, против них возбудили бы уголовное дело за героизацию фашизма.
Тем не менее, именно в таких выражениях высказались премьер-министр РФ Владимир Путин и президент РФ Дмитрий Медведев в связи со смертью в Латвии военного преступника Василия Кононова.
Этим сказано все о современном путинском режиме. Виновность Кононова установлена судом Латвии и подтверждена Большой палатой Европейского суда по правам человека. Более авторитетного суда на сегодняшний день просто не существует. Таким образом, героизируя военного преступника, власти РФ отождествляют себя с этими преступлениями и противопоставляют себя европейскому правосудию и элементарным общечеловеческим ценностям. Более того, за несколько лет власти РФ выделили несколько миллионов рублей на защиту Кононова, а теперь и на его похороны, и это в стране, где многие фронтовики до сих пор доживают свои дни в бараках, зимой замерзают насмерть в своих холодных комнатушках, голодают, зато на 9 мая получают «праздничный набор» состоящий из палки колбасы, бутылки водки, пачки чая, банки кофе и красной гвоздички.
Напомню, что в мае 1944 года Кононов с руководимым им партизанским отрядом провел «карательную акцию» против жителей латвийской деревни Малые Баты. При этом в «полицаи» попали три женщины, одна из них на девятом месяце беременности. Из девяти человек пятеро были расстреляны, а четверо сожжены заживо, включая беременную женщину. Несчастная сперва выбралась из пламени, но большевики решительно затолкали ее обратно в огонь. Что интересно, все люди Кононова были одеты в немецкую форму — возможно, поначалу «акцию возмездия» хотели, как обычно, списать на зверства оккупантов. Также потом в Западной Украине будут зверствовать чекисты, переодетые в форму УПА, возбуждая в народе ненависть к «бандеровцам».
Самое страшное в данной ситуации, что подобными заявлениями Путин с Медведевым оскорбили миллионы советских людей, прошедших войну, многие из которых сложили свои головы в борьбе с фашизмом. Поставив знак равенства между героями-фронтовиками и военным преступником, «храбро воевавшим» с беременной женщиной, они оскорбили память двух моих дедов, которые воевали против нацистской Германии и один из которых погиб на этой войне. К слову, Кононов даже не соизволил раскаяться в своих злодеяниях. В такие минуты очень хочется верить, что земной суд, это еще далеко не самая последняя инстанция.
Оригинал публикации: Delfi.ee
Опубликовано: 06/04/2011
Война глазами простой чеченки. Анис Лобе,Франция
Война глазами простой чеченки
День из жизни вдовы чеченского боевика
© РИА Новости | Купить иллюстрацию
- 03/04/2011Чеченский лидер правит железной рукой с благословения Москвы ("The Boston Globe", США)
- 02/02/2011Корни чеченской проблемы Москвы ("The Wall Street Journal", США)
Комментарии:79
Второй год подряд JDD и школа журналистики при Институте Sciences-Po провели конкурс на лучший очерк. Мы публикуем статьи двух победителей: первый приз достался Янну Томпсону (Yann Thompson) за зарисовку из жизни Жана-Жака Урвоаса (Jean-Jacques Urvoas), человека, который создал оборонную программу для Социалистической партии, тогда как второй получила Анаис Лобе (Anaïs LLobet) за встречу с Захой, женой погибшего чеченского боевика.
Встреча в Грозном с вдовой чеченского боевика. «Во время войны было тяжело, но сейчас все еще хуже».
В раковине стоит пустая кастрюля. Заха смотрит на нее невидящим взглядом. Сегодня в Грозном опять не будет воды. Рядом с ней рыдает маленькая Милана. Ей хочется пить. Тут, без предупреждения, Заха отвешивает ей затрещину: «Если будешь плакать, то обезвоживание будет только сильнее!» Несколько секунд Милана сидит тихо. А затем начинает смеяться. «Обезвоживание, обезвоживание», - повторяет она, искренне радуясь этому новому для нее русскому слову с высоты своих пяти лет.
Захе всего 35 лет, но после того, как окончание чеченской войны постепенно перешло в латентный конфликт, ее лицо избороздили морщины. Она садится рядом с Миланой, чтобы поиграть с ней. «Если мы будем думать о жажде, то сойдем с ума, Сулейман мне всегда это говорил», - говорит она. Сулейман – это муж Захи. Вместе с ним она присоединилась к чеченским боевикам в 1995 году, в разгар войны с Россией. В тот момент Захе только исполнилось 20 лет, и ей уже тогда не хватало воды. Река в лесу, где прятались мятежники, была отравлена российскими солдатами. А дождь все не шел. Когда же с неба посыпалась долгожданная влага, за ней последовали бомбы с российских вертолетов.
«Если бы он хотя бы умер сразу. Но он настолько любил жизнь, что бился в агонии целых две ночи», - вспоминает она. Когда Сулейман принял свою судьбу, Заха почувствовала нечто вроде облегчения. В конце концов, вспоминает она, «он стонал так громко, что даже самые глухие из русских могли бы без труда найти мое убежище». Заха как могла похоронила мужа, а затем вернулась к родителям, чей дом находился недалеко от Грозного. Бомбы пошли за ней: через два месяца дом рухнул, похоронив под обломками спавших родителей.
«Я не могла заснуть»
Удалось ли ей спасти что-нибудь из дома? «Жизнь и фотографии». Если бы она могла выбирать, то, вероятно, предпочла бы еще давно умереть, шепчет Заха так, чтобы ее не услышала Милана. «Воспоминания о войне – единственное, что дает мне силы двигаться дальше», - говорит она.
Она достает фотографии из железной коробки. Всего их около двух десятков. На них изображены лица молодых и не очень молодых людей, большая часть которых были убиты или пропали без вести во время войны. И сама Заха. «Я была красивой, правда?» На этих фотографиях она молодая и счастливая, она только что вышла замуж и ждет ребенка, которому, однако, суждено погибнуть от шальной пули во время второй войны с Россией.
«Во время войны было тяжело, - говорит она. - Но сейчас все еще хуже». Она замолкает. Впервые эта многословная женщины пытается собраться с мыслями. «Раньше мы были братьями, - наконец, произносит она. – Мир сделал нас братоубийцами». И снова молчание. Возможно, она думает о своем брате Аслане. Год назад его убили другие чеченцы, «боевики», те, кто по их словам являются наследниками того самого сопротивления, к которому принадлежала Заха во время войны. Однажды утром Заха обнаружила у себя под дверью маленькую дочь брата Милану. Девочка безмятежно спала. «Как в волшебной сказке за тем исключением, что это был жуткий кошмар», - говорит она.
Ее рассказ прерывает радостный возглас. Сидевшая на кухне Милана появляется в комнате, мокрая с головы до пят. Вода не просто вернулась в трубы, ее напор был настолько силен, что кран не выдержал. В течение нескольких минут обе чеченки сидят на затопленной кухне и пьют с улыбкой на губах, пьяные от воды. Затем жажда уступает место голоду. Починив кран и вытерев пол, они собираются идти на рынок. На выходе из дома Заха окликает Милану: она забыла свой платок. Ее красивые локоны исчезают под цветастой тканью.
Фотография на фоте памятника независимости
Заха и Милана возвращаются с рынка, согнувшись под тяжестью сумок с продуктами. Мясо, овощи, фрукты – всего этого хватит, чтобы выдержать осаду. Нередко отключение воды означает появление в Грозном российского руководства. И в течение долгих дней чеченцам приходится не высовывать носа. «Мир наше правительство понимает мир только в том плане, чтобы сунуть его в лицо русским!» - с горечью отмечает Заха.
Сидя в машине, Заха смотрит на мелькающие за окном улицы Грозного. Внезапно она говорит водителю остановиться. «Я хочу увидеть президентский дворец», - отвечает она без дальнейших разъяснений. Однако рядом с нами нет никакого дворца, а только памятник погибшим и грозненская мечеть.
«Я вспоминаю о том, как в первый раз приехала в Грозный. Это было незадолго до того, как мы присоединились к мятежникам. Я хотела во что бы то ни стало увидеть нашу столицу, пока русские ее не разрушили», - говорит она. Воспользовавшись временным перемирием, Заха и Сулейман приехали в Грозный в мае 1995 года. Повсюду в городе поднимались столбы дыма, а известные своим изящным архитектурным стилем здания были испещрены дырами от пуль.
Когда они подошли к президентскому дворцу, «всеобщему символу независимости Чечни», от него остались лишь обломки и пепел. Сулейман сказал Захе, чтобы она не улыбалась на фотографии: и речи не могло быть о том, чтобы выглядеть счастливой на фоне трупа независимости. «Я ответила ему, что, наоборот, буду улыбаться, так как верю в то, что из этих обломков возродится новая Чечня, сильная, единая и независимая», - вспоминает она.
На месте дворца новое пророссийское правительство Чечни предпочло построить крупнейшую на всем Кавказе мечеть. Заха приближается к памятнику погибшим. На черном мраморе выгравированы имена. Милана развлекается тем, что пытается их сосчитать. Их очень много, но это лишь имена пропутинских чеченцев, которые были убиты во время второй войны против России.
«Здесь нет имени моего брата, Сулеймана, отца, двоюродного брата, соседа», - Заха продолжает перечислять их, словно молитву. Ее взгляд устремлен в пустоту и проходит сквозь этот памятник погибшим. Обращены ли ее молитвы к исчезнувшему дворцу или новой мечети? Об этом она так и не рассказала.
Встреча в Грозном с вдовой чеченского боевика. «Во время войны было тяжело, но сейчас все еще хуже».
В раковине стоит пустая кастрюля. Заха смотрит на нее невидящим взглядом. Сегодня в Грозном опять не будет воды. Рядом с ней рыдает маленькая Милана. Ей хочется пить. Тут, без предупреждения, Заха отвешивает ей затрещину: «Если будешь плакать, то обезвоживание будет только сильнее!» Несколько секунд Милана сидит тихо. А затем начинает смеяться. «Обезвоживание, обезвоживание», - повторяет она, искренне радуясь этому новому для нее русскому слову с высоты своих пяти лет.
Захе всего 35 лет, но после того, как окончание чеченской войны постепенно перешло в латентный конфликт, ее лицо избороздили морщины. Она садится рядом с Миланой, чтобы поиграть с ней. «Если мы будем думать о жажде, то сойдем с ума, Сулейман мне всегда это говорил», - говорит она. Сулейман – это муж Захи. Вместе с ним она присоединилась к чеченским боевикам в 1995 году, в разгар войны с Россией. В тот момент Захе только исполнилось 20 лет, и ей уже тогда не хватало воды. Река в лесу, где прятались мятежники, была отравлена российскими солдатами. А дождь все не шел. Когда же с неба посыпалась долгожданная влага, за ней последовали бомбы с российских вертолетов.
«Если бы он хотя бы умер сразу. Но он настолько любил жизнь, что бился в агонии целых две ночи», - вспоминает она. Когда Сулейман принял свою судьбу, Заха почувствовала нечто вроде облегчения. В конце концов, вспоминает она, «он стонал так громко, что даже самые глухие из русских могли бы без труда найти мое убежище». Заха как могла похоронила мужа, а затем вернулась к родителям, чей дом находился недалеко от Грозного. Бомбы пошли за ней: через два месяца дом рухнул, похоронив под обломками спавших родителей.
«Я не могла заснуть»
Удалось ли ей спасти что-нибудь из дома? «Жизнь и фотографии». Если бы она могла выбирать, то, вероятно, предпочла бы еще давно умереть, шепчет Заха так, чтобы ее не услышала Милана. «Воспоминания о войне – единственное, что дает мне силы двигаться дальше», - говорит она.
Она достает фотографии из железной коробки. Всего их около двух десятков. На них изображены лица молодых и не очень молодых людей, большая часть которых были убиты или пропали без вести во время войны. И сама Заха. «Я была красивой, правда?» На этих фотографиях она молодая и счастливая, она только что вышла замуж и ждет ребенка, которому, однако, суждено погибнуть от шальной пули во время второй войны с Россией.
«Во время войны было тяжело, - говорит она. - Но сейчас все еще хуже». Она замолкает. Впервые эта многословная женщины пытается собраться с мыслями. «Раньше мы были братьями, - наконец, произносит она. – Мир сделал нас братоубийцами». И снова молчание. Возможно, она думает о своем брате Аслане. Год назад его убили другие чеченцы, «боевики», те, кто по их словам являются наследниками того самого сопротивления, к которому принадлежала Заха во время войны. Однажды утром Заха обнаружила у себя под дверью маленькую дочь брата Милану. Девочка безмятежно спала. «Как в волшебной сказке за тем исключением, что это был жуткий кошмар», - говорит она.
Ее рассказ прерывает радостный возглас. Сидевшая на кухне Милана появляется в комнате, мокрая с головы до пят. Вода не просто вернулась в трубы, ее напор был настолько силен, что кран не выдержал. В течение нескольких минут обе чеченки сидят на затопленной кухне и пьют с улыбкой на губах, пьяные от воды. Затем жажда уступает место голоду. Починив кран и вытерев пол, они собираются идти на рынок. На выходе из дома Заха окликает Милану: она забыла свой платок. Ее красивые локоны исчезают под цветастой тканью.
Фотография на фоте памятника независимости
Заха и Милана возвращаются с рынка, согнувшись под тяжестью сумок с продуктами. Мясо, овощи, фрукты – всего этого хватит, чтобы выдержать осаду. Нередко отключение воды означает появление в Грозном российского руководства. И в течение долгих дней чеченцам приходится не высовывать носа. «Мир наше правительство понимает мир только в том плане, чтобы сунуть его в лицо русским!» - с горечью отмечает Заха.
Сидя в машине, Заха смотрит на мелькающие за окном улицы Грозного. Внезапно она говорит водителю остановиться. «Я хочу увидеть президентский дворец», - отвечает она без дальнейших разъяснений. Однако рядом с нами нет никакого дворца, а только памятник погибшим и грозненская мечеть.
«Я вспоминаю о том, как в первый раз приехала в Грозный. Это было незадолго до того, как мы присоединились к мятежникам. Я хотела во что бы то ни стало увидеть нашу столицу, пока русские ее не разрушили», - говорит она. Воспользовавшись временным перемирием, Заха и Сулейман приехали в Грозный в мае 1995 года. Повсюду в городе поднимались столбы дыма, а известные своим изящным архитектурным стилем здания были испещрены дырами от пуль.
Когда они подошли к президентскому дворцу, «всеобщему символу независимости Чечни», от него остались лишь обломки и пепел. Сулейман сказал Захе, чтобы она не улыбалась на фотографии: и речи не могло быть о том, чтобы выглядеть счастливой на фоне трупа независимости. «Я ответила ему, что, наоборот, буду улыбаться, так как верю в то, что из этих обломков возродится новая Чечня, сильная, единая и независимая», - вспоминает она.
На месте дворца новое пророссийское правительство Чечни предпочло построить крупнейшую на всем Кавказе мечеть. Заха приближается к памятнику погибшим. На черном мраморе выгравированы имена. Милана развлекается тем, что пытается их сосчитать. Их очень много, но это лишь имена пропутинских чеченцев, которые были убиты во время второй войны против России.
«Здесь нет имени моего брата, Сулеймана, отца, двоюродного брата, соседа», - Заха продолжает перечислять их, словно молитву. Ее взгляд устремлен в пустоту и проходит сквозь этот памятник погибшим. Обращены ли ее молитвы к исчезнувшему дворцу или новой мечети? Об этом она так и не рассказала.
Оригинал публикации: La guerre de Zaha
Опубликовано: 03/04/2011 12:35
Подписаться на:
Сообщения (Atom)